Форум » Дороги » Дорога из Брокилона в сторону Диллингена » Ответить
Дорога из Брокилона в сторону Диллингена
Ведьмак Геральт: Лес никак не спасал от ливня. Капли скатывались по листьям, еще более увеличиваясь в размерах. Через несколько минут путники добрались до большой поляны, в центре которой росло большое раскидистое дерево. Поляна казалась почти идеально круглой, необычной. Ведьмак остановил Плотву. Под деревом лежала на боку телега, вокруг которой были разбросаны какие-то тюки. И большой, странного вида ящик. Геральт забеспокоился. Не нравилось ему это место.
Менестрель Лютик: Пальцы Лютика непроизвольно разжались и бард рухнул с дерева прямо в заросли можжевельника. К счастью - ничего не сломал, только примял травы, можжевеловы кусты, получил пару ссадин-ушибов и порвал куртку. Но в целом, был жив и здоров, только немного не мог прийти в себя после случившегося. Лютик отряхнул штанины, осмотрелся по сторонам. Тварь рычала, рвалась и пыталась вырваться из плена, но все было тщетно. А вот магичка выглядела не лучшим образом. Поэт оказался около нее в два скачка. - Ты в порядке? Дерево тебя не зацепило? - Менестрель быстро окинул фигурку чародейки беглым взором, отмечая, что крови нет. Она была цела... просто устала. Не каждый день спасает безумные бардовские головы. - Я... слушай... Спасибо тебе.- он говорил искренне и открыто. Быть может, впервые в жизни.
Айрон: - Не стоит... - в горле пересохло и Айрон, наконец-то имея возможность вздохнуть, согнулась в позыве кашля. Кляча страрая... Отбегала своё. Но стоило ей поднять глаза и встретить сочувственный взгляд барда, как на молодом, зарумянившемся от бега лице заиграла улыбка. И словно кто-то тронул давно забытую и упрятанную глубоко внутри струну. И даже мелькнул фантом сожаления, что менестрель не придержал её за руку, не помог встать... Отрицание. Резкая, стальная мысль. Самостоятельность. Обернувшись в направлении лагеря, Рино проговорила: - С Геральтом надо что-то делать... Искать лекаря. Иначе боль в коленях его доканает, - сменив тему на более безопасную, она тут же почувствовала, как болезненная горечь сомнений отступает на задний план.
Менестрель Лютик: Менестрель послушно кивнул. На секунду, на маааленький миг ему показалось, что чародейка...стала иной. Мягкой, теплой и... Больше эпитетов не мог найти даже бард. Но всего на секунду, только мимолетно промелькнуло такое лицо Айрон, а потом разум и осмысленность вновь овладели эльфкой. - Да, ты права. Надо его лечить... Лютик остановился в нерешительности. Обернувшись назад, посмотрев на труп Рисы, девушки-кошки, что лежал, окрашивая ночную серую траву в карминовые цвета. - Ее нельзя так оставить - прошептал он - Нельзя.
Айрон: - Геральт сказал бы, что смерть - всегда смерть, - тихо откликнулась девушка, окинув взглядом безжизненное тело. Хотя нет, безжизненны обычно те, из кого жизнь ушла сама... У Рисы её выдрали с корнем, не оставив ни малейшей возможности на спасение. Созерцание рваных клочков некогда прекрасного тела не вызывали у Айрон никак эмоций, она видела лишь жуткую дыру в душе, словно прожжёную чужеродным вторжением, и от этого бегали по телу ледяные иглы омерзения. - Нет, нельзя... Люди привыкли предавать умерших земле. Думаю, нам есть, чем заняться до рассвета.
Менестрель Лютик: К горлу подкатил тяжелый комок... нет, не слез. Он был мужчина, несмотря на всю артистичную натуру. Лютик бы никогда не показал миру своих слез. Он был менестрель, шут, певец толпы, а они должны даже смерть встречать с улыбкой. Но почему именно сейчас сердце так предательски сжималось глядя на взгляд прекрасных глаз, смотрящих в никуда, глядя на лицо, которое исказила предсмертная мука. И даже несмотря на то, что жизнь уже покинула ее, что тело ее уже деревенело и кровь отхлынула от лица, кожа становилась синей, Риса была... была все той же кошкой... Кошкой, которой никогда больше не стать человеком. Юлиан отвернулся, стараясь скрыть свои глаза. Но голос поэта не дрожал - он был подчинен своему хозяину до конца. Потом он подошел к мертвому телу, лежавшему на холодной как лед ночной траве и, проведя ладонью, закрыл ее глаза. Ладонь, рукав рубахи окрасились цветом бордо. "Спи спокойно, спи, дева-кошка. И пусть над головой у тебя всегда шумит вековой лес, такой спокойный и безмятежный. И пусть тебе снятся прекрасные сны. Сны, в которых ты счастлива." Повернувшись и подняв взор на чародейку Лютик долго не находил слов. А потом все же нашел. - Ты можешь... наколдовать лопату? Он похоронит ее. Похоронит сам. Отдаст долг. Долг чести. Долг, который был на нем после того, как его рука впервые коснулась её.
Айрон: Задумавшись на мгновение, она вздохнула. Коротко, почти незаметно. Её тяготили переживания... друга. Не спутника, не знакомого, и теперь даже не "поэта", как она частенько называла Лютика в мыслях. Друга, человека способного чувствовать. Как знать, может, если бы не удачное стечение обстоятельств, его одежда была бы теперь окрашена её собственной кровью, не так сильно отливавшей баргянцем. - Материализация - не самый простой процесс. Если пожелаешь, я как-нибудь тебе объясню, - спокойствие, вызванное возможностью что-то обещать, что-то планировать, помогло ей найти верное решение. - А пока... Пусть земля сама её примет. Давай вот сюда, к дереву... Весной здесь растут "кошачьи лапки", - давнее, почти забытое воспоминание из детства: светло-сиреневые цветы, по краям колючие, а в серединке мягкие, как шерстка маленького котёнка.
Менестрель Лютик: Менестрель повиновался покорно. Он даже не замечал того, что вся рубаха его была в крови. Он не замечал того, что голос его предательски дрожал... А по щеке невольно бежит капелька.... Медленная, горячая капелька, она обжигала его, пронзала до глубины души. Он опустил мертвое тело у дерева... Отступил на пару шагов. Ему было... стыдно. Стыдно как никогда в жизни. И... он чувствовал, что безумно благодарен этой невысокой чародейке, холодной и неприступной снаружи и такой... такой человечной внутри. Благодарен не за свое спасение... за то, что она делала... Делала для чужого ей существа, которое уже мертво. Он был благодарен. - Ты... я не думал... Айрон, спасибо тебе.
Айрон: Мягко опустившись на одно колено, Рино коснулась ладонью земли и зашептала формулу на Страшей речи. Хотя ветра не было, кроны деревьев и кустарник хором вторили ей. Тихий, мерный шепот леса и удивительно живо звучащие слова пробуждали ото сна скрытую силу земли. Почва под телом Рисы зашевелилась и стала опускаться. Это не было похоже на зыбучий песок, скорее на ровно уходящую вниз платформу. Ковёр листьев прощался с погибшей, деревья скорбели по ней. Но вот уже и макушка девушки скрылась в нише, и поверх тонкими струями ровно сыпалась земля. На едва заметном пригорке взошли маленькие росточки. Последние слова чародейки походили на пение. Крохотные бутончики распустились круглыми сиреневыми цветками, устремившими взгляды маленьких головок вверх, к вожделенным проблескам солнца, едва пробивавшимся сквозь густую листву. - Dearme, luned... Спокойной ночи, девочка...
Менестрель Лютик: Лютик повернулся и неспешно пошел прочь... слова были теперь просто лишними - Айрон сделала все, все, что могла... И менестрель был благодарен. Благодарен и тронут до глубины души. Риса ушла из мира навсегда... Лютик не мог не грустить. Такой уж был Юлиан. У него была множество женщин, со многими он переспал и каждой из них он отдал частичку себя. Частичку души. Между ним и Рисой связи не было. Никакой. Человек и кошка. И все же сердце Лютика готово было плакать... Больно видеть смерть слабых... Больно видеть смерть тех, кто никому не делал зла. Юлиан прислонился к дереву. Рука его легла на ствол стройной сосны, глаза прислонились к рубахе, пропитанной кровью. Суровый мир, настолько суровый, что поэзии тут не место. Слишком больно все, слишком. Как плохо. Но нужно идти дальше. Ему нельзя сдаваться, просто нельзя.
Некто: Геральт из Ривии. Ведьмак. Геральт проклял все на свете. Начал он с собственного колена, которое скрутила нежданная боль и окончил Лютиком, его бабами и некоторыми ругательствами, которые касались лично непонятных существ, напавших на них в ночи. Совладав с болью, ведьмак устремился в лес, где слышался шум борьбы, визг и тявканье чудовищ. Меч не мешал - наоброт, ускорял движение. Но Геральт опоздал - все было кончено. Лютик и Айрон были целы... Один из зверей лежал придавленный к земле стволом дерева, второй был размазан по стволу соседнего. Его дымящиеся кусочки говорили о том, что без магии тут не обожлось. Странной девушки по близости видно не было. Геральт кивнул, проходя мимо Айрон. Не в его правилах было хвалить и говорить комплименты - ведьмак этого просто не умел. Похлопав по плечу Лютика, пытаясь его преободрить, ведьмак подошел к твари, придавленной деревом и закончил начатое. Голова зверя покатилась по земле, орашая ее карминовой краской... - А теперь в лагерь... все вопросы оставим до утра. Ведьмак пошел назад, уверенный в том, что нужно теперь дежурить каждую ночь - набеги чудовищ могли повторятся.
Айрон: - Вот что бывает, когда за дело берутся любители... - даже в усталом тоне магички сквозили нотки презрения. Вынув из-за голенища кинжал, она подняла гову зверя, держа её на расстоянии, чтобы не заляпаться. Вот тебе и "нежные, хрупкие создания". В такой ситуации и у бравого детины могли бы сдать нервы и скрутиться в комок желудок, а девушке хоть бы хны. Осторожным, почти нежным движением она сделала скальпированный надрез у верхних и нижних век и вынула глаза твари, на удивление почти обескровленные. Та же участь постигла и выдающиеся вперёд клыки. Глазные яблоки сгодятся в качестве католизатора для многих полезных зелий, а в клыках содержится концентрированный кальций - специфический, но действенный реагент.
Менестрель Лютик: Лютик обернулся и посмотрел на это... со спокойным чувством. Чародейка просто работала... Вероятно, Геральт бы тоже извлек все необходимые ему ингредиенты... Но видимо, ведьмак устал. Проклятое колено не дает бедняге спокойной и мирной жизни. Ох, если бы только Лютик умел врачевать - он бы сделал все для друга. Но увы... Балладой телу не поможешь. Подойдя к Айрон, Лютик решился тронуть ее за плечо. - Он прав, мы должны идти... Ты ели на ногах держишься, а все возишься с этой гадостью. Лютик говорил то, что видел. Хотя, он себя чувствовал едва ли не лучше, чем после бочки браги. Ноги не хотели слушаться, голова болела, настроение было премерзкое.
Айрон: Аккуратно разместив ингридиенты в мешке, Айрон вытерла руки платком с инициалами Ф.Ф. и лишь после этого соблаговолила ответить. - Я тебя не задерживаю. Пару лишних часов сна я смогу отвоевать у краснолюдов, остальные спутники идею поддержат. Если ты забыл где лагерь, не беспокойся - заклинание ещё действует, в любом случае выйдешь туда, - не без язвительности проговорила чародейка. Годы тренировки воли, испытания, да что там, настоящие пытки магией, обучение и контроль... И нате, пожалуйста - сонный виршеплёт с полувзгляда видит в ней уставшую девчонку. Годы уже не те... - назойливая мысль сразу была послана в дальний уголок сознания, но не изгнана вовсе. Взгляд невольно опустился на вышитые на окрасившейся багрянцем ткани буквы.
Менестрель Лютик: Слова кольнули слух... Немного грубо, немного сухо. Но не сильно. Лютик виновато улыбнулся - да, он был для нее чужим, был человеком, т'хойне, врагом. Был никем. И не время и уж тем более не место становится друзьями в ночном лесу, где пять минут назад случилась кровавая драма. Лютик повернулся на пятках и зашагал к лагерю. Он не замечал ничего, просто брел своей дорогой. Пару раз спотыкнулся, один раз упал, но поднялся и продолжил свой путь. Вернувшись в лагерь, менестрель сел на лежанку, которою соорудил еще вечером. Одеяла не было. Было холодно. Менестрель сидел, положив голову на колени и обняв ноги. Скоро, спина его затекла, глаза смотрели в никуда, в ночную тишь...
Айрон: Несмотря на рассчётливость, холодность, выдержку, было в эльфийке множество черт... чисто женских. Говорить "нет", когда хочешь сказать "да", жалеть о собственных поступках спустя всего пару мгновений, обижаться на что-то, уже позабыв повод и прощать, когда прощения у тебя просить и не собирались. Вот и теперь, уныло бредя по тропинке обратно к лагерю, она чувствовала себя полной... Нет. Ей просто было... Нет. В общем, так и быть, в ситуации она была неправа, впрочем... Нет. Она была неправа. Тихонечко подойдя к менестрелю, Айрон нерешительно протянула руку, чтобы коснуться его спины, но в последний миг сжала пальцы в кулак и отвела. Вместо этого взяв плащ, уже не так бесшумно, хотя бард ушёл в себя и всё равно не обратил на шорох внимания, девушка накинула его на плечи Лютика и села рядом, прижавшись к юноше тёплым боком.
Менестрель Лютик: И все же, он вздрогнул. Почувствовал тепло, тоненькие, холодные пальчики. Тепло тела... Было приятно. Приятно и Лютик этого не таил. Ни телом ни разумом. Но найти силы на слова было негде. "Спасибо" - сказал он только внутренним голосом. А затем немного поправил плащ, прихватив им еще и Айрон. Когда рядом, когда есть опора и поддержка - все легче. Даже дорога на тот свет. Солнце постепенно вставало над верхушками леса. Лютик улыбнулся. Наверно, вымученно. - Рассвет - это было очевидно, но слова слетели с губ. В эту ночь спали все плохо. Не заснул Геральт, беспокойно ворочалась Мильва. И на утро даже Золтан Хивай не помочился, как обычно, в костер. Все было... Не так.
Айрон: - Собрались, поднялись, так-растак!! - громогласно командовал кто-то из бородачей. Беженцы подкреплялись остатками ужина, кто-то сматывал тюки с вещами, кто-то седлал коней... Коллективная деятельность объединяла. Тихо зевнув, чародейка по-кошачьи потянулась... разве что, не мурлыкнула. Приход нового дня всегда значил для её народа начало чего-то светлого и радостного, вчерашние беды отступали далеко в прошлое, оставляя лишь ещё один виток событий на цепкой эльфийской памяти. С каждым днём становилось всё холоднее, это было заметно по фигурным облачкам дыхания, уже не так рьяно рассеивающихся в утреннем воздухе.
Мильва: Лучница не понимала, что происходит. Минуту назад она стояла, готовая ринуться на помощь, а теперь... Она лежала на земле. Голова раскалывалась, а в глазах все еще было темно. Что произошло до этого момента, Мильва даже не думала. Она снова начала корить себя за свою слабость. В мыслях были только нецензурные слова. На губа - стон. Попытавшись встать, лучница выругалась, на этот раз вслух. прошу прощение за отсутствие, сделала вид, что мильва упала в обморок..оО надеюсь, с пивом покатит?
Айрон: Протянутая ей рука принадлежала чародейке, тёмным силуэтом вырисовывавшейся на фоне подсвеченного восходящим солнцем леса. - Давай, поднимайся... - в её голосе не было обычной холодности или неприязни, но что-то настораживающее всё же мелькало в тоне. Вот уж точно, бригада калек... Раненый ведьмак, подбитая недомагичка, поэт и беременная девчонка! Ах да, как я могла забыть - бродячая труппа бородатых спасателей и детский сад на выезде.
Менестрель Лютик: Лютик наконец то встал, с трудом, разминая затекшие ноги. И молчал. Молчал, даже когда его заставили помогать всему отряду собирать вещи, грузить их на телегу и лошадок. Молчал, когда Золтан наступил ему на ногу. Молчал. Ночь сильно ударила по поэту. Она тревожными воспоминаниями била по голове, стараясь подавить барда. Менестрель коротко вздохнул, когда уселся в седло родного Пегаса. Не хватало чего то... И будет не хватать всегда.
полная версия страницы