Форум » Дороги » Дорога из Брокилона в сторону Диллингена » Ответить
Дорога из Брокилона в сторону Диллингена
Ведьмак Геральт: Лес никак не спасал от ливня. Капли скатывались по листьям, еще более увеличиваясь в размерах. Через несколько минут путники добрались до большой поляны, в центре которой росло большое раскидистое дерево. Поляна казалась почти идеально круглой, необычной. Ведьмак остановил Плотву. Под деревом лежала на боку телега, вокруг которой были разбросаны какие-то тюки. И большой, странного вида ящик. Геральт забеспокоился. Не нравилось ему это место.
Ответов - 120, стр:
1 2 3 4 5 6 All
Менестрель Лютик: Лютик выглянул из-за спины ведьмака и тихо присвистнул. Картина была удивительная. Перевернутая на бок телега, товары в тюках, по-видимому (а глаз Лютика наметан был в таких вещах) - контрабанда. И ящик. Большой. Хотя нет. Не точное понятие. Длинный и... - Ого... Да тут целый гроб! - менестрель не сдержал свой долговязый язык. Крупные капли дождя все также били по плечам. Струйка воды стекала с края капюшона. Лютик машинально попробовал ее на вкус. Просто из любопытства. Дождевая вода отдавала листвой. Это было странно. Ведь над головой не было ни деревца. Даже дождь в Брокилоне был странным.
Ведьмак Геральт: Ведьмак внимательно осмотрел противоположный участок леса, но не заметил ничего подозрительного. Похоже, здесь произошло нападение, но тел видно не было. Задумавшись, Геральт и не заметил, как поэт направился в сторону подозрительного ящика. - Стой, Лютик, черт тебя забери! Постой в стороне. Геральт слез с лошади, осторожно подошел к телеге. Ящик действительно оказался самым настоящим гробом из темного дерева. Впрочем, не совсем обычным: на крышке были просверлены несколько крупных отверстий. Конники появились внезапно, будто возникли из воздуха. Шум дождя скрывал стук копыт и ржание коней. Их было пятеро. Все в кольчугах и круглых шлемах с длинным наносником, доходившим до верхней губы. В черных плащах с серебрянным шитьем. На плечах красовалось изображение золотого солнца. Ведьмак тихо выругался.
Менестрель Лютик: Конников они заметили поздно. Слишком поздно. Архи поздно. Менестрель успел лишь сказать: ой!-а латники в черных доспехах уже окружали их. Пять человек. Лютик умел считать. В экстремальных ситуациях - даже очень быстро. "Нильфгаарды! тут! Около Брокилона!" - мысль промелькнула в голове стремительно, словно птица. Лютик чертыхнулся. Он знал. Знал, что свидетелей карательные отряды не оставляют. Вообще ничего не оставляют ничего, кроме дыма, грязи и смерти. Ведьмак напрягся. Бард это знал. Знал, что примерно будет дальше. Ведьмаку нужно было дать время. Хотя бы пару секунд. - Я вас приветствую! - начал бард нагло, смотря на конников - Это ваша телега?! Мы не воры, не подумайте! Мы просто проходили мимо.. так что... Ой, мама! - менестрель кинулся стремительно за деревья, увидев как нильфгаардцы начали выхватывать свои мечи.
Ведьмак Геральт: Ведьмак терпеть не мог, когда Лютик начинал проявлять инициативу в подобных сутуациях. Но сейчас он был благодарен поэту. Когда конники обнажили оружие, ведьмак уже был готов к бою. Гвихир со свистом покинул ножны. Нильфгаардцы опешили. В атаку бросился лишь один. Геральт легко ушел от меча нильфгаардца. Быстро ударил в полуобороте. Всадник еще несколько секунд держался в седле, затем плашмя рухнул на землю. Кровь, фонтаном хлеставшая из разрубленной артерии на бедре, быстро образовала под ним большую темную лужу.Оставшиеся четверо с диким криком послали коней вперед, подняв мечи. Ведьмак быстро метнулся в сторону, спрятался за деревьями.
Мильва: <=== Берег Ленточки, Брокилон. Мильва следовала за ведьмаком всю дорогу. Ей было просто необходимо предупредить его об опасности. О нильфгаардцах, которые уже успели проникнуть в эти края. Но потом решила, что показываться раньше времени на глаза по меньшей мере глупо - Геральт был так одержим своей идеей искать Цири и во что бы то ни стало найти ее, что ее и слушать бы ни стали. Самоуверенный, глупый ведьмак. Какого черта только ты мне сдался? Сквозь листву было видно, что Лютик и Геральт остановились. Они что-то разглядывали - Мильва не могла разглядеть то, что их так заинтересовало. Зато раньше их она услышала опасность. Через пару мгновений послышалась возня и крик - кажется, Лютика. Медлить нельзя было ни секунды. Мильва выбежала из-за деревьев, молниеносным движением выхватила лук, наложила стрелу, натянула тетиву. Все было на автомате - ноги на ширине чуть шире плеч, прямая спина. Она целилась спокойно, прижав тетиву к щеке. Первый из атакующих вскрикнул и сполз с коня, ступня застряла в стремени, и подкованные копыта раздавили его. Второго стрела прямо-таки смела с седла. Третий, командир, был уже близко, поднялся в стременах, занес меч для удара. Мильва даже не дрогнула. Бесстрашно глядя на нападающего, натянула лук и с пяти шагов всадила ему стрелу прямо в лицо, рядом со стальным наносником. Стрела прошла навылет, сбросив шлем. Конь не остановился. Наездник, лишившийся шлема и значительной части головы, еще несколько мгновений сидел в седле, потом медленно наклонился и свалился в лужу. Конь заржал и помчался дальше.
Айрон: Что-то простое и эффектное... Чтобы хватило сил, но было красиво, - из всех аспектов магии - Оружие, Наука, Искусство - Айрон отдавала предпочтение последнему. Благо, ведьмак выгадал достаточно времени, чтобы она успела зачаровать воду, пропитавшую одежду и волосы одного из всадников. Серебристые капли ожили и стали стекать с торса, плеч и головы к шее, скручиваясь и перетекая подвижными потоками. Это водная "верёвка" обвилась, а точнее сказать, вылилась вокруг мощной шеи всадника и резко застыла в воздухе. Конь галопом промчался вперёд, а зависший на долю секунды в воздухе нильфгаардец, рухнул на землю и стал корчиться от удушья, тщетно пытаясь ослабить жидкую петлю.
Менестрель Лютик: Послышались крики, звук почти хрустящей под ведьмачим мечом плоти, свист стрел, стоны умирающих. Один из всадников застыл в воздухе, а затем упал, корчась будто его душат. Второму Геральт перерубил бедренную артерию - фонтан крови бил веселой струей. Чья-то стрела снесла третьему пол головы. Война... Красивая в поэзии - ужасная в жизни. Боль...Смерть... кровь... Лютик стоял, словно зачарованный, не смея сдвинуться с места....И смотрел... Смотрел как умирают люди... Это было ужасно. Весь бой был не длиннее минуты. Еще минуту назад конники были живы, дышали, думали... Война... Голова закружилась. Да, он ни раз пел баллады о битвах, но писал он их с рассказов победителей. В такой заварушке бард был впервые. Он даже не понял, кто удивительными выстрелами пришел на помощь путникам... Не понял, что все завершилось... Перед его глазами стояло лицо умирающего нильфгаардца... Еще не старого... еще стремившегося жить... Уже угасшее. Угасшее навеки. Юлиан де Леттенхоф закрыл лицо руками и сел на мокрую землю, прислонившись спиной к стволу дерева. Стыдно... Нет. Противно! Противно быть самим собой. Быть трусом.
Айрон: За свою долгую и вполне насыщенную жизнь,чародейке не раз и не два приходилось применять Силу в качестве самообороны, но всё равно каждый раз её одолевало чувство вины и осознание того, что это неправильно. Почему нужно убивать, если силы созидания гораздо могущественнее и вернее?.. Но она просто не имеет права отказаться от насилия. Поставить под угрозу жизнь спутников ради своей мягкотелости? Никогда. Но Айрон отчего-то медлила, продливая агонию войну, в то же время сохраняя шанс на спасение.
Ведьмак Геральт: Ведбмак медленно убрал меч в ножны. Помощь пришла, откуда не ждали. Причем весьма своевременно. - Спасибо тебе, Мильва. Я снова у тебя в долгу. - И вам спасибо, госпожа чародейка. Лютик, поблагодари!
Риса: От Редании до Нильфгаарда, близ реки Ленточка ----->> Неизвестно сколько прошло времени с момента феерического крушения. Риса не слышала ни подъехавших пришельцев, ни боя, ничего. Зато, когда понемногу начала приходить в себя, она чувствовала мерзкую и противную влагу дождя, насквозь промочившего черную шерсть. Было на фоне какое-то копошение, но оно для кошки не имело практически никакого значения. А вот то что ей внезапно чуть не отдавили хвост, сев прямо на него своим задом…. …карманная пантера резко раскрыла свои зелено-голубые глаза и молниеносно впилась в зад обидчика зубами и когтями, зашипев!!!
Мильва: Мильва приблизилась, попутно выдергивая стрелу из тела убитого. - Спасибо тебе, Мильва. Я снова у тебя в долгу. - сказал ведьмак, медленно убирая меч в ножны. Лучница хладнокровно вырвала стрелу из другого трупа, осмотрела окровавленный наконечник. Знал бы ты ведьмак, сколько человек у меня в долгу... Вот только почему-то я все время чувствую себя должной всем и вся. - И вам спасибо, госпожа чародейка. Лютик, поблагодари! - Думаю, твой виршеплет пока вряд ли сможет сказать что-то внятное. Бывает.
Менестрель Лютик: Он не понимал, что происходит... Геральт говорит... О чем? С кем?! Лютик не мог понять... Сдавленное дыхание... Так тяжело было сделать вдох, а потом выдохнуть воздух... -...Лютик, поблагодари! Это его вернуло к настоящему... Он снова мог мыслить, осознавать...думать. Неподалеку стоял Геральт и Айрон. Из трупа нильфгаардца деловито выдернула стрелу девушка из Брокилона... Мильва... кажется так ее зовут... Юлиан уже было раскрыл рот, чтобы сказать слова благодарности, но тут... - Курва твоя мааааать!!! - что-то впилось ему в филейную часть и заставило подскочить от боли. Рывком Лютик отодрал от себя нечто мокрое, нечто злое и кусачее. Уже занеся руку, чтобы отбросить нападающее существо, менестрель заметил, что это простая кошка... - Э... Привет!- бард старался не думать об укушенном месте - Откуда ты тут, киса? Он держал животину на вытянутой руке, за шкирку.
Риса: Тот, что чуть не сел на кошку и чуть ее не раздавил – закричал что-то бранными словами. «Ну точно не интеллегент». Кошку оторвали от ягодицы и подняли зашкирку над землей. Сначала она пыталась вцепиться в руку, брыкаться, царапаться и кусаться, но потом быстро выдохлась и безвольно повисла в руках барда. Вода стекала с кошачьего тельца словно с мокрой простыни. Паскудина прижала уши и затаилась, затравленно глядя на человека большими доверчивыми кошачьими глазами. - Мяу... Голосок был тоненький и жалобный. А еще Риса поняла самое главное на данный момент: Риса была голодна. По сравнению с ноющим от боли телом – это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО было самым основным!!! Но желудок все-таки неприятно сводило. Кошка смотрела прямо в глаза барду, словно гипнотезер.
Менестрель Лютик: Кошка мяукнула. Лютик улыбнулся. Черная хищница выглядела... так мило. Менестрель опустил кошку на землю и посмотрел на свидетелей всей это нелепой ситуации. - Ну, что с нее взять? Мокрое одинокое существо... Взгляд барда посмотрел на обидчицу... Заглянул в ее зеленые глаза... - Ну, что же ты, коварная лазутчица... Покусала, а теперь глазами поедаешь... - Юлиан извлек из кармана кусок недоеденной булки... Почти свежей, еще не черствой. Отщипнув кусочек, он бросил его кошке. - Угощайся, вражья твоя душа. Потом его взгляд вернулся к ведьмаку и двум дамам. На дамах взгляд держался чуть дольше, чем следовало бы держать. - Милейшая Мильва... Я благодарю вас искренне, от самого сердца. Без вас мой голос больше бы никогда не звучал в исполнении виршей. Спасибо и вам, госпожа Айрон - вы показали себя настоящим другом и соратником. Ну, а тебе Геральт я вообще обязан своей шкуркой вдоль и поперек! Менестрель скинул с головы намокший от капель дождя капюшон и встряхнул мокрыми волосами... - А теперь я предлагаю нам побыстрее уехать с этого места.... Хотя... Тут взгляд Лютика неоднозначно упал на черный длинный ящик в форме гроба. Ящик, в крышке которого были просверлены дырки... весьма интересные такие дырки, к слову сказать... Будто для того, чтобы кислород обязательно поступал внутрь.
Риса: Человек улыбнулся. Сама не зная почему, Риса вдруг поймала себя на мысли что влюбилась в эту улыбку. Хотя влюблялась она периодически в разные-разные вещи. Всегда неожиданно и так по-разному! Кошка навострила ушки, когда он говорил с ней, точно с человеком, как беседовали бы с маленьким ребенком. Улыбка ее обезоружила. Потом обезоружил и кусок булки, который кошка проглотила, даже забыв о всей своей гордости... она никогда не брала кинутые ей на земь подачки, но сейчас была очень голодна. Пока поэт переключился на друзей кошка закончила с булкой и, сделав пару шажков ближе, со всем своим мокрейшим умилением и широтой души стала тереться о ногу Лютика. "Нет, ну не хочу я оставаться одна посреди чащи..." Затем Риса сделала усилие, отойдя для разбега, и быстро, цепляясь когтями за одежду, забралась менестрелю на плечо, ткнувшись носом в холодную щеку. "Риса хорошая, Риса хорошая... вокруг никого, нельзя же ее оставлять посреди леса!"
Ведьмак Геральт: Геральт с сочувствием взлянул на поэта, цвет лица которого сейчас вполне мог соперничать с цветом негашеной извести. Неожиданно тот вскочил с дикими воплями. Если в округе еще и остались нильфы, они сейчас ,определенно, направляются в их сторону. - Черт возьми, Лютик! Чего же ты так орешь... Ведьмак осекся на полуслове, увидев в вытянутой руке поэта черную кошку. Что это животное забыло в чаще? Скорее всего, пассажирка этой невезучей телеги. Странно, что она не испугалась Геральта. Кошки его,обычно не переносят. Ведьмак не стал задумываться. Сейчас его больше интересовал гроб, с дырками в крышке. Геральт решил проверить свою догадку, достал нож. Крышка поддалась легко. А внутри ведьмака ждал сюрприз...
Менестрель Лютик: Лютик погладил черное как смоль животное по мокрой шерстке. Кошка начинала ему определенно нравится. - Ну что ты, мурлыка? Еще есть хочешь? - менестрель протянул своей "находке" еще кусочек булки. Руку теперь он не убирал, стараясь, чтобы кошка не боялась его. Он услышал мурчание. Это заставило барда улыбнуться. Геральт недовольно проворчал: - Черт возьми, Лютик! Чего же ты так орешь... Юлиан виновато улыбнулся: - Случайно... Увидев, как ведьмак откупоривает затворенный "гроб", Лютик подошел ближе. Легкая крышка отлетела в сторону... Менестрель не сдержал своего длинного языка. - Ну ничего себе - Лютик присвистнул - Человек! На дне гроба лежал молодой мужчина, можно сказать еще юноша, темноволосый, с аккуратными и правильными чертами лица.
Кагыр аэп Кеаллах: Кагыр слышал какие-то "подозрительные" звуки, но, так как был лишен возможност что-либо видеть, только догадывался об их причине. Впрочем, аэп Каэллах практически смрился со своей участью потенциального покойника и даже уже привык к своему новому, вскоре постоянному, обиталищу. Потом были голоса, глухо пробивающиеся через крышку гроба, но это не мешало понять один простой факт - голоса незнакомые. Вернее так, один из них был смутно знаком, а вот второй, в этом нильф был уверен, никогда не приходилось слышать... Крышка гроба начала приподниматься, и рыцарь быстро прикрыл веки, чтобы яркий солнечный свет не ослепил его. Ну, насчет яркого это он погорячился... Телега, на которую был взгроможден его гроб сейчас стояла посреди леса, где солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густую крону. И это определенно был не Нильфгаард, а перед ним не Филин и его прихвостни. И даже не Император... Впрочем, Кагыру не нужно было долго ломать голову над вопросом, что же за человек склонился над гробом - беловолосый мутант, тот самый ведьмак, который едва не убил его на Таннеда, опекун Цириллы. Геральт. Надежда на спасение, едва появившись в душе графа ,тут же потухла: этот в живых не оставить, он видит в нем только врага и никого больше. Почти сразу же за плечем беловолосого замаячил еще одие типус, на вид моложе, абсолютно неопасный, с кошкой в руках. И этот ведьмак? Какой-то уж очень...кулемистый для истребителя чудовищ. Но думать о том, кем является спутник Геральта не было времени и желания. Мужчина тяжело сел в своем деревянном ящике, несколько раз смотргнул слезу, выступившую из-за яркости света после мрака его "тюрьмы", сплюнул кляп. Но единственное что мог выдавить, было абсолютно идиотское: - Сюрприз. И руки, и ноги Кагыра были крепко связанны, так что без посторонней помощи освободиться от пут не предствавлялось возможным ,так что приходилось ждать, как на его появление отреагирует беловолосый ведьмак и его спутник. Или спутники. На всякий случай, граф мысленно попросил прощения у отца за свою смерть.
Айрон: Эльфийка улыбнулась в ответ на благодарность, но слова замерли у неё на устах. Создание, с которым поначалу так неуважительно обошёлся менестрель, приковало её взгляд. Такое порой бывает. У всех. У женщин. У кошек. У чародеек. Это была Связь, прочнее, чем между мужем и женой. Это была безмолвная Клятва. Нет, чародейка не стала считать кошку своей. Она сама стала "своей" кошке... Спешившись, девушка словно загипнотизированная подошла к дереву и, опустившись на колени, протянула руку мокрому ласковому комочку. Внезапно из-за спины до неё донеслось восклицание пленника. Резко выпрямившись, магичка оглянулась. Да, не каждый день увидишь подобные "сюрпризы". Главное, чтоб ведьмак не счёл его неприятным.
Ведьмак Геральт: Геральт узнал этого типа. Тогда, на Таннеде он успел хорошо его запомнить. Сейчас, связанный, без доспехов, он выглядел жалко. Ведьмак не дал бы ему больше 25 лет. Появилось дикое желание пырнуть его мечом. Геральт еще не забыл кошмаров Цири, ее криков во сне... - Так, вот уж действительно сюрприз. Нильфгаардец собственной персоной... Геральт перехватил нож в правую руку. - Пожалуй, это внутренние дела Нильфгаарда. Не стоит в них вмешеваться. Оставим все как есть.
Мильва: Мильва молча протерла мокрое от дождя лицо, на котором все еще можно было увидеть оттиск тетивы. Хоть стреляла она несколько раз, оттиск был только один – тетива постоянно прижималась к одному и тому же месту. Лютик возился с непонятно откуда взявшейся черной кошатиной. Мильва лишь слегка иронично улыбнулась. - Геральт, я.. Все-таки Мария шла сюда с определенными вестями. И их следовало немедлено рассказать. - Твою ж мать! - окончила Мильва, как только увидела, что сделал Геральт. Какого лешего ему понадобился мертвяк? В следующую секунду лучница была удивлена еще больше. - Так, вот уж действительно сюрприз. Нильфгаардец собственной персоной... Мильва подошла еще ближе и со смесью удивления и неприязни взгялунла на человека в гробе. – Знаешь его, что ль, ведьмак?
Риса: Мокрое черное существо потянулось и взяло из рук Лютика предложенный кусок. Со всей подобающей кошке аккуратностью и грацией. И защекотало его усами, пережевывая тесто. Она мурлыкала и изящно выгибалась под теплыми руками поэта, скользившими по ее мокрой шерсти. - Мррр… Мррррр… - Ритмично промурлыкала она, забираясь менестрелю на голову. Сейчас Риса осмотрелась. Первым ее внимание привлек странный мужик с белыми волосами. «Ах, ты ж ё… странный какой!» Она сидела и смотрела прямо на него, в глаза. Потом незадачливо и игриво потянула лапку в его направлении и тронула воздух, точно проверяя не морок ли это. Все же, кошка была необычная… Риса была любопытной, потому она тоже с интересом наблюдала как странный беловолосый незнакомец раскрывает многострадальный гроб. И что же там было? Риса ужаснулась, все же увидев труп… - Них… Бл… Мья-я-я-я-я-я-я-у! – воскликнула кошка чуть не упав на землю от неожиданности и неожиданного увиденного. А там еще к ней подоспела еще какая-то милсдарыня, отчаянно стремящаяся поближе познакомиться с кошкой. Риса все же шлепнулась на земь с головы Лютика, не удержав баланс от неожиданности. Правда, милсдарыня и там ее нашла, протянув руки. Риса осторожно обнюхивала пальцы. Лучница тоже на нее смотрела довольно доброжелательно. «Три очка в пользу Рисы… вы же ее не оставите, да?» А затем кошка припала к земле… труп заговорил, совсем ее обескуражив. - Так ты еще и живой был?!!! - она не смола удержать язык за зубами, но говорила тихо себе под нос. Кошка устроилась в ногах барда, надеясь что никто не придаст значения ее неосторожному промаху. Мало ли кто что сказал… девушек тут много… а говорящие кошки лишь только в сказках…
Менестрель Лютик: Лютик чуть не прикусил от удивления язык... Да-да! Вы бы на его месте язык еще пережевали бы с удовольствием! Не каждый день менестрель видел, как человек из "гроба" оживает. А если быть совершенно точным - он не видел этого никогда! Ну а когда незнакомец начал говорить - бард едва не хлопнулся в обморок. Впрочем, от этого его удержало лишь то, что он был натура любознательная, да, в придачу, кошка спрыгнула с его головы, неприятно "щекотнув" когтями. Впрочем, черношерстной проказницей занялась Айрон. Мильва обратилась к Геральту, буквально сорвав вопрос с губ Юлиана. В мыслях сругнувшись тихим и добрым словом, бард стал ожидать ответа ведьмака. Хотя он его знал. Геральт ни раз говорил о том, что Цири во сне преследует страшный черный всадник. Также ведьмак успел рассказать, что встретился с этим всадником на Таннеде. И было не трудно догадаться, что из нильфов Геральт смог бы узнать лишь ЕГО. Что-то коснулось ноги барда. Точнее кто-то. Опустив взгляд вниз, Лютик понял, что это кошка. Неудержавшись, бард опустился на корточки, и продолжил гладить хвостатую находку. Он с детства любил кошек. Правда из-за разгульной жизни он предпочитал кошкам дам - но жизнь не стоит на месте, правда? Кошка - лучший товарищ в год холодный и год голодный. Правда, Лютик не был живодером и извращенцем. Ему просто нравились эти глазки, неясного цвета - то ли зеленые, то ли голубые, но такие притягивающие. - Ну и что мне с тобой делать, животное? Как тебя зовут то? А, киса?! - Лютик погладил большим пальцем между ушами усатой разбойницы.
Айрон: Айрон лишь улыбнулась подтвердившейся догадке. Чуть развернув голову, она поднесла палец к губам и подмигнула зверьку. А тем временем не очень радужная, но очень даже встреча ведьмака и пленника нильфгаардцев грозила кончиться плачевно. Подойдя ближе к зоне действий, она нерешительно тронула Лютика за плечо и деликатно окинула взглядом темноволосого юношу. Возможно, магичка и припомнила бы эти необыкновенные глаза цвета летнего неба, если б на Таннеде ей не так крепко досталось по голове...
Риса: Вообще интересная штука жизнь. Похоже, только кошку тут ничего не заботило. И, в принципе, заботить не должно было. Айрон настораживала Рису. Вела она себя странно. И подмигивала… Но кошка продолжала деловито вертеться у ног менестреля, который был явно ей воодушевлен и заинтересован. Она надеялась, что путники едут хоть к какому-нибудь населенному пункту, где можно было выжить и продолжить свой путь. И надеялась, естественно, что хоть куда-нибудь ее подбросят, если не возьмут с собой. А с собой они, наверняка, кошку не возьмут… у них было оружие… вокруг были трупы… они были не торговцами и не кметами, не придворными дамами… им ни к чему был в дороге лишний бесполезный груз. Но… она жалобно мяукнула в ответ на вопрос Лютика… Но вот довезти до города кошку могли. Пока что она рассчитывала на это. Риса продолжала зачаровывать собой барда. Она терлась о его руки и глядела в глаза. В конце концов, прибалдев от прикосновений, Риса сама не заметила как ответила на вопрос занятого ее поглаживанием менестреля. - Риса я… Мрррррр…. Продолжай гладить. Она повернулась пузом к нему, развалившись на мокрой траве.
Ведьмак Геральт: Геральт взглянул в глаза Мильве. - Встречались... Ведьмак прямо таки горел желанием ткнуть этого паренька мечом... Но не мог. Просто не мог. Старею. Принципы наружу вылезли... Геральт бросил нож на грудь нильфгаардцу. - Я не знаю, за что тебя затолкали в этот гроб. Мне все равно. Я сохраняю тебе жизнь во второй раз. В третий раз я тебя просто прирежу. Геральт спрыгнул с телеги.
Мильва: - Я не знаю, за что тебя затолкали в этот гроб. Мне все равно. Я сохраняю тебе жизнь во второй раз. В третий раз я тебя просто прирежу. Мильва не слушала то, оч ем говорил Геральт. Сейчас ее внимание привлекло совсем другое. Чутье редко подводило лучницу, да что там, не подводило никогда. – А ну, быстро! – крикнула Мильва,–Пока вы тут рассусоливаете, от Ленточки уже конники идут. Большой кучей! Нильфы! Ну, чего глазеете? По коням, пока нас не окружили! Да не сюда! В леса, сучья мать, в леса! Лютик, хватай это черное недоразумение и на коня! Мильва стрелой запрыгнула в седло своего вороного и первой погнала его в лес, махнув рукой остальным.
Кагыр аэп Кеаллах: Глаза Кагыра округлились, когда тот увидел нож, тускло блеснувший в руке ведьмака. Странно, что этот белоголовый путешествует в такой мастистой, приметной компании, да еще и держит перед ними ответ. Не похоже, чтобы он выполнял контракт, да и не стает, когда... пока не отыщет Цириллу. Отчего-то уроженец Виковаро был уверен, что ведьмак ищет девочку с тем же злым упорством, что и он. Правда, видения о Львенке из Цинтры надолго покинули рыцарЯ, вернувшись совсем недавно, пока он ехал в гробу... Хотелось списать их на вредную атмосферу заточения, постоянную темноту и страх, если бы картины, приходившие во сне к графу не были столь... реальными ,правдивыми. Если бы в груди вовь не зажглось чадящим факелом, свечой на свином сале, чувство значимости этой пепельноволосой девчонки, ощущения, что она меняет мир и умирать ей ну никак нельзя... Ее нужно спасти, во что бы то ни стало! А когда наконец можно будет заглянуть в ее глаза (Кагыр никогда к ним не присматривался, но отчего-то точно знал, что они зеленые, как грани амазонита), тогда и придет время разбираться, почему так часто его сон тревожили сцены из жизни спасенного им ребенка. Кстати, что говорила ведьмаку светвололосая баба? Черные всадники от реки, она назвала их "нильфами", а зачит... бедать. Не не один из них больше, он тот, кто навлек на себя гнев Императора ,он уже мертв для всей своей семьи. И эти его "соратники по оружию" только рады будут выдать предателя в руки властям. Разрезать веревки дело плевое, когда у тебя свободна хотя бы одна руки. Но здесь штука была сложнее. Силы предавал страх. А ведь когда он мог подумать, что с дрожью в коленках будет думать о своих же соотечественниках! Уж лучше пусть будут говенкары или разъяренные беловолосые мутанты! Высвободившись и спрыгнув с телеги, Кагыр какое-то время потратил на обшаривание трубов говенкаров в поисках денег и прочих полезных мелочей. Трубка, табак, новая ,чистая, целая одежда заменила остатки того, что было воротеными латами, голову покрыла широкополая, потрепанная ,не раз чиненная шляпа.... Только кольчуга под одеждой осталась прежней, родной и любимой, как вторая кожа. Нужно было убираться... Но пехотою далеко ли уйдешь? Эт вряд ли... А потому приходилось ждать, спрятавшись за деревьями. Нильфгаардский разъезд, видимо отправленный специально за ним, не заставил себя долго ждать. Пка большинство обшаривало трупы (даже после смерти бедняги терпят унижение за унижением), один из их товарищей зачем-то сунулся в лес. Нет, зачем, дело ясное, но прилюдно о нем не говорят. Тут его и насиг сильный удар в затылок сучковатой палкой. Сучек удачно попал в затылок, мгновенно убив неудачливого нильфа. Аккуратно, чтобы не запачкаться кровье, Кагыр снял его оружие и крадучись направился к лошадям. Когда его заметили, то даже не узнали - во-первых, одет он был как любой мещанин или охотник нордлингов ,а, во-вторых, действовал достаточно расторопно, чтобы успеть завладеть буланым коньком одного из бывших подчиненных и скрыться в неизвестном для них направлении. А вот сам аэп Каэлах прекрасно знает, куда держит путь. За Цириллой, а значит... за ведьмаковой шайкой. Их нужно догнать!
Айрон: Взволнованное восклицание лучницы вызвало оживление на лицах спутников, но сама чародейка с бесконечной укоризной не отрываясь смотрела на ведьмака. Он что, совсем рехнулся? Оставлять паренька одного, связанного, посреди леса, когда на пятки наступает вооружённый отряд! Должно быть, сработал старый как мир инстинкт, заложенный в природе каждого aen Seidhe - спасать детей, а пленённый юнец годился эльфке во внуки, причём не через одно поколение. Вынув из-за голенища кинжал, она приблизилась к нильфгаардцу и начала резать путы. Верёвки поддатливо приняли стальное лезвие и с тихим треском распались. Молча развернувшись к Геральту, она приготовилась принять удар, который несомненно последует от упрямого и решительного ведьмака в ответ на подобное самовольство.
Менестрель Лютик: Мир полон странностей и неожиданностей. Правда, большая часть из них - всего лишь выдумка, которую придумали люди, дабы скрыть свои пороки и страхи, обличив их в материю, пусть и делая страшными и опасными. Многие из этих человеческих страхов живут наяву: гули, вампиры, утопцы, водяные, яги и прочая нечисть - все это можно увидеть воочию, надо лишь знать время и место. Все это можно увидеть случайно заблудившись в хитросплетении городов, оказавшись в канализационных стоках или оставшись одному на ночь в глухом лесу. Все это не ново и не столь интересно, сколь страшно. Все это обыденно. Но никогда такое страховидло не говорило с людьми. Если вы скажите, что слышите как вам шепчет что-то на ухо жучок, прошелестел листик или пропищал мышонок - вас сочтут полоумным. Юлиан де Леттенхоф себя полоумным не считал. И не позволял, что бы так считали другие. Однако, то, что он услышал буквально вогнало менестреля в ступор. Черная красавица не только дала ответ на вопрос столь риторический, который был направлен никуда, но и требовала продолжения ласк. Лютик повидал много чудес. А общение с Геральтом из Ривии - это сплошное приключение и попытки проникнуть в другой, неведомый мир удивительных существ. Именно поэтому менестрель не вскрикнул, не оторвал руки и не осенил себя знаком, отгоняющим нечистых. Он продолжил гладить кошку, которая развалилась прямо у его ног. - Красивое имя... А откуда ты? - спросил бард, теша себя надеждой, что предыдущий ответ - его слуховая галлюцинация. " Если она и сейчас мне ответит, то я..." Его размышления были прерваны откликом Мильвы: Лютик, хватай это черное недоразумение и на коня! Пробурчав себе нечто под нос в духе: " Все вы бабы...", Юлиан подхватил свою "находку" на руки и тихим свистом подозвал Пегаса. Мерин понуро пришел на зов хозяина, однако не горел энтузиазмом - животное перепугалось минутной рубки до смерти, впрочем, как и его хозяин. Лютик взобрался в седло и выпрямился. Им предстояло ехать дальше. И как можно быстрее. Теперь на хвосте всей компании сидели императорские конники, карательный отряд, который наверняка был отправлен вслед "получателям посылки". Что касается самой "посылки" в виде черноволосого парня, то бард лишь подумал, что жаль паренька. Но иного выхода нет. Пусть нильфгаардцы сами гадают, как пленник выбрался из гроба и перебил своих бывших "друзей". Не Лютика это забота. А даже если он и пытался его оставить - Геральт пришьет черного рыцаря под первым же кустом - уж очень Лютик хорошо знал ведьмака. Тот никогда не простит Кагыру Цири. Никогда. Менестрель зарылся пальцами в черный кошачий мех: - Ну, терпи кошечка... Сейчас нас немного потрясет.. - Юлиан пустил своего коня между деревьями, особо не спеша, чтобы не потеряться одному в лесу. Мало ли, что говорит девушка из Брокилона! Геральт - вот кому стоит верить в военных делах! (хотя в делах житейских ведьмак был далеко не ас)
Ведьмак Геральт: Геральт быстро вскочил в седло. Он не слышал стука копыт, не слышал приближающихся конников. Но Мильве доверял. Краем глаза заметил, как чародейка бросилась к гробу, помогать выбраться нильфгаардцу. Но останавливать ее не стал. Времени не было. В любом случае, если парень последует за ними... Геральт все для себя решил. - Лютик, подгони своего мерина!
Айрон: Нильфгаардский язык был сродни Старшей речи, так что при желании понять эльфийку не составило бы труда - "не смей ехать за нами" даже в более мягкой формулировке звучало весьма однозначно. Столь же однозначной была бы и кончина юноши от ведьмачьего меча. Причмокнув губами, чародейка подозвала коня и забралась в седло уже на ходу. Риск риском, но стрела в спину - не самая благородная кончина для гордой девы.
Риса: Более Риса не говорила ничего, только мурлыкала. И то лишь до той поры, пока вся компания не начала ускоренно запрыгивать на лошадей, стремясь укрыться в лесу. Кошка не была против тряски… кошка была довольна, что ее не оставили у телеги. Она благодарно прижалась к своему спасителю и проводила грустным взглядом темноволосого «парня из гроба». Почему-то ей казалось, что тот тоже не хочет встречаться с нильфами. Вообще вся эта ситуация… Парень показался ей похожим на нее, но вот его, в отличии от Рисы, никто не взял с собой. Но что кошка-то могла сделать? Увы, во многих ситуациях кошка могла только молча наблюдать. Так они и скрылись в лесу… а девушка, что проявляла к Рисе внимание, угрожающе что-то сказала мужчине на прощание. Чем кошка-то лучше человека? Кошку там не оставили. Риса старалась перестать думать о своем недавнем попутчике. Она просто задрожала от холода. Шерсть-то была мокрой.
Кагыр аэп Кеаллах: Мокро и холодно. Холодно и мокро. А еще и страшно... Разумеется, таким как Кагыр, по невесть откуда взявшимя суевериям и слухам не положено было чувствовать ни страха, ни сурости, ни усталости, ни отчаяния. Он же рыцарь, гордость и цвет нации, отважный вояка... Но в то же время он и человек и ничто человеческое графу не чуждо. А потому он трясся в неудобном, подогнанном для более мелкого в кости мужчину, чем наш герой, седле, понукая такую же мокрую, озябшую и уставшую лошаденку двигаться чуточку быстрее, боясь отстать от странной ведьмаковой компании. Кстати, самого Геральта Кагыр не боялся. Вот странное дело, этот беловолосый ублюдок чуть не убил его дважды, но всякий раз почему-то останавливал мечь. И вместо ненависти и затравленного страха, кои жили в душе юноши по отношению к собственному Императору, к мутанту у аэп Каэллаха были довольно противоречиевые чувства... В первую очередь, балгодарность и признательность человека, знающего цену жизни и страх смерти. Далее следовали опаска ,уважение хорошего противника и чувства некоего родства если не душ, то интересов. А интерес у обоих воинов был один, пепельноволосый и зеленоглазый, женского пола. Разумеется, и сам ривиец, и его шайка могли на раз, два, три выпустить Кагыру кишки... но кроме опаски здравомыслящего человека, понимающего всю опасность ситуации и принимающего ее, уроженец Виковаро ничего по этому поводу не испытывал. Его долг найти Цириллу, спасти и защитить Львенка из Цинтры. И если ради этого нужно рискнуть собой - значит так хочет Небо. Граф принимал риск и сознательно шел в пасть к смерта. В данном случае, в пасть Белого волка... Лошадь храпела и нервно вскидывала голову, уведомляя нового хозяина, что их положение не далеко от определение "паршивое". - Я знаю, красавица, - тихо, на нильфгаардском, подбодрил ее мужчина, проведя рукой по мокрой, горячей шее. И даже не решился дать шпоры, настолько виновато чувствовал себя перед несчастной скотиной. И упрямо, чуть поодаль, чтобы не заметили, бывший порученец Эмгыра следовал за Геральтом из Ривии.
Менестрель Лютик: Возмущение. Негодование. Злость. Ярость. Нет. Все эти чувства сейчас не трепетали в груди Юлиана, более известного как мэтр Лютик. Он легко воспринял то, что было сказано человеком ( а Лютик считал ведьмака Геральта именно человеком!) столь близким для него и столь мудрым, что менестрель покорно пришпорил Пегаса. Мерин издал приглушенное ржание и пустился вперед. Менестрелю то и дело приходилось уклоняться от низкорастущих веток, которые так и стремились выколоть глаза. Пальцы Юлиана бережно сжимали кошку, прижимали ее к груди. Лютик боялся, что Риса может чего либо испугать и сорваться с рук в лес. Менестрелем завладело любопытство и упрямство. Он должен был понять, говорит кошка, или это все результат воздуха Брокилон, а быть может той сыроежки, которую он съел еще утром. Бард мучился в раздумьях и не заметил, как тонкая ветка все же хлестнула по лбу. Боль обожгла кожу. Менестрель тихо ойкнул. Но путь продолжил. Его звала вперед за собой спина Геральта, который пришпоривал несчастную кобылу.
Ведьмак Геральт: Галоп продолжался до тех пор, пока лошади не начали хрипеть. Решили устроить привал на небольшой полянке, плотно окружонной со всех сторон деревьями. Лес был будто в тумане, затянут дымом, прибитым к земле дождем. Остро чувствовался запах гари. Похоже, Нильфгаардская армия выжигала леса. Не слышно было даже птиц. Геральт пребывал в скверном настроении. Ведьмак твердо решил двигаться к Яруге, но в то же время понимал, что впереди Нильфгаардцы. Шансы крайне малы. Но он должен был ехать. К Цири. В Нильфгаард. Сквозь огонь. Огонь очищает. Геральт слез с Плотвы. Боль в колене резко обожгла. Сейчас боль была тупая, беспрерывная. Геральт объяснял это непогодой и большой влажностью. Но объяснение это боли не облегчало. Только сейчас ведьмак заметил в руках у Лютика черный комок... - Лютик, решил попутчицу взять? Странная это была кошка. Обычное животное не стало бы терпеть присутствия ведьмака. Разве что кошки чародейские.
Менестрель Лютик: Лютик попытался сдуть со лба прилипшую прядь волос, которая лезла в глаза. Еще раз. И еще раз, без результата. Распахнув на груди плащ, он сунул Рису в образовавшийся "карман" и прижал ее плотнее к себе. Если кошка согреется - то высохнет. Если она высохнет - она будет греть его. Логика проста как два орена. Вскоре путь прекратился. Геральт видимо решил, что пора отдохнуть. Менестрель все пытался угадать -« болит ли у ведьмака нога? Нет. По лицу совсем не болит. Или болит? Да черт его знает, Геральт умел скрывать боль не хуже камня.» Бард осторожно слез с мерина, который недовольно смотрел на хозяина. Быть может, Лютик выслушал бы о себе много "лестных" слов, если бы несчастный Пегас умел говорить. Вопрос Геральта был весьма очевидным и простым. - Да, Геральт, решил... Не бросать же ее одну... - Лютик широко улыбнулся. - Да и если есть нечего будет, суп из кошки - деликатес - пошутил бард. Пальцы правой руки сами влезли под мокрую ткань и погладили маленькую разбойницу за ухом. - И вообще я животных люблю.
Ведьмак Геральт: Ведьмак чуть ухмыльнулся. - Осторожнее, Лютик. Говорят, что кошки умны и способны понимать человеческую речь. А ты тут о супах мечтаешь. К тому же, эта кошка не обычная. У меня от нее амулет подрагивает. Да и не боится она меня. Необычную спутницу ты подобрал, поэт. Внимание ведьмака привлек тихий монотонный гул на востоке. Геральт осторожно раздвинул кусты. И увидел там огонь. И кровь.
Айрон: - Осторожнее, Лютик. Говорят, что кошки умны и способны понимать человеческую речь. А ты тут о супах мечтаешь. К тому же, эта кошка не обычная. У меня от нее амулет подрагивает. Да и не боится она меня. Необычную спутницу ты подобрал, поэт , - ну-ну, не хватало ещё, чтобы ведьмак что-то заподозрил. Размяв затекшие ноги, чародейка покачала головой, глядя на то, как Лютик периодически потирает ушибленный лоб, и подошла к менестрелю. - Амулет скорее всего дрожит от чар, Геральт, думаю, они не были лишними - даже если кто-то за нами последует, не пройдёт и часа, как он безнадёжно заплутает в чаще, - с ловкостью умелого игрока в покер, Айрон блефовала. Самым паршивым будет, если этот мальчишка позволит себя обнаружить, на этот случай чародейка добавила: - Заклинание сложное, давно не практиковалась, но по идее должно сработать. Мягко проведя пальцами по шёрстке Рисы, она послала ей мысленное предупреждение быть осторожнее и не выдавать себя.
Мильва: Они попали практически в самый центр битвы. Лес горел. Казалось, деваться было уже некуда, но разве для опытного проводника это сложность? Мильве не раз приходилось выпутываться из более трудных ситуаций. Местность была более-менее знакомой. Вскоре все остановились, на краю какого-то обрыва, в кустах можжевельника. Относительная безопасность - за не имением лучшего лучницу устраивало и это. Хмуро оглядев спутников, Мильва сбросила на сырую землю промокший плащ и уселась, свесив руки между коленями. Черт только знает, когда это все закончится. И какого лешего я здесь, рядом с ними. Вряд ли кто будет меня здесь слушать.
Менестрель Лютик: Весь этот мир - сплошная иллюзия, которая лишь кажется сладкой. В тот момент, когда вам хорошо, где-то далеко-далеко гибнет совершенно чужой и незнакомый вам человек. Конечно, что вам до его жизни? Ничего! А что ему до вашей? Тоже ничего! Вы не знакомы! И все же - один жив, а второй - мертв. Лютик зашел к ведьмаку со спины и последовал за взглядом Геральта. Мильва остановила их отряд на обрыве, с которого открывался вид на равнину и небольшое селение внизу. Шел бой. Не тот, о котором поют поэты, он не был ни честным, ни правильным. Это была сплошная рубка. Командиры играли жизнями солдат и воинов, угадывая и ошибаясь в тактике и маневрах. Вот нильфгаардская конница прорвалась с фланга и ее авангард с воинственным кличем врубился в строй темерской пехоты. Менестрель отвернулся. Он не хотел видеть гибель... Не хотел слышать, но слышал... Не хотел знать, но знал... Как же это жестоко! К чему это война? За клок земли?! За блестящий металл, из-за которого все сходят с ума? Власть... да будь проклята та власть, что строится на крови! Будь проклят весь этот мир, все эти треклятые короли-воители, которым захотелось иметь на одно присоединенное княжество или деревню больше! Бард тяжело вздохнул. - Темерцы ведь проиграли, да, Геральт? Зачем он это спросил? Ведь ответ был так ясен... У войск северного королевства не было шансов. Юлиан провел по своему лицу ладонью, словно смахивая легкую, невидимую паутину. Им нужно было ехать дальше... Но куда!? Лютик не знал... Он во всем полагался теперь лишь на Геральта. Бард не знал, что ждет его завтра... Быть может - смерть... Эх, да если и помирать, то не как крыса в собственной норке, а рядом с другом... Быть может в бою... Хотя, в бою Юлиан умер скорее от страха, чем от стали.
Ведьмак Геральт: Геральт хмуро наблюдал за битвой. Ему было все равно, кто победит. Ведьмак лишь пытался понять, кто бьется. У обороняющихся не было видно знамени. На замечание магички Геральт ответил холодно. - Я воспринимаю ауру, госпожа чародейка. Кошка ампанирует магией. Нильфгаардская конница продолжала раз за разом наседать на обороняющуюся пехоту. - Не уверен, что это темерцы, Лютик. Ты же знаток по части геральдики. Серебристых лилий тут нет. Скорее всего, какие-то наемники. Не стоит нам здесь долго задерживаться. Бой, несомненно, скоро окончится. И Черные вышлют разъезды.
Айрон: Как просто у него всё выходит. Всегда. Эдакий меланхоличный прогматик с мечом наперевес. Бой кончится. Просто кончится... Битва при Шаэрраведде тоже когда-то кончилась. И сотни сражений людей. Ничто не вечно. Цель оправдывает средства. - в такие моменты Рино с трудом могла удержаться от необдуманных действий, вот и теперь, сознавая, что силы надо беречь, чародейка решила относиться к ситуации философски - хотят людишки выпускать друг другу кишки, и пусть себе резвятся. Как пелось в одной из баллад Лютика? "Нейтралитет всегда столь верный, сколько подлый"? И не смотря на это ведьмак, видимо, уже не один десяток лет придерживался подобного принципа, и, надо сказать, его принципиальность вызывала настоящее омерзение, в то время как трусость барда казалась девушке вполне оправданной и ни коим образом не компрометировала его в глазах эльфки.
Кагыр аэп Кеаллах: Кагыр продолжал незримой черной тенью преследовать отряд ведьмака, так и не рискуя показываться хоть кому-то из них. Инстинкты самосохранения свойственны даже тем, кто несколько суток провел в закрытом гробу. Ну была и еще одна причина... маршрут достопамятного Белого волка был наредкость странным, более того, самоубийственным. Во-первых, можно легко определить, что двигался он на юг, то есть в Нильфгаардскую империю, где делать ему точно нечего...разве из чувства ярости и мести прикончить Эмгыра, но это равносильно извращенному способу самоубийства. А, во-вторых, они ехали так, чтобы, кажется, собрать себе на хвост все вооруженные разъезды обеих враждующих сторон. Дважды или трижды Кагыр менял маршрут, чтобы не столкнуться шлем к шлему с нордилнгами или собственными силами. Один раз отряд Геральта прошел буквально через саму битву, вынуждая этим графа гнать и без того замученное животное какими-то кошмарными и безусловно опасными обходными тропками. Мужчина злился и только усилием воли заставлял себя терпеть и не отклоняться от выбранного курса. Кто с кем бился, сказать было сложно. Кажется, рыцарь видел на рукавал нильфов нашивки в виде скорпиона, но, не исключено, что это "Наузикаа", уж больно далеко было. Как уже стало всем понятно, сейчас бывший порученец и вассал Императора ну никак не хотел светиться перед соотечественниками, выбирая полтику наглой осторожности. Он позволял себя отставать от Геральта не более чем на треть дневного перехода, притом всегда забирал несколько западнее их. Один раз это сыграло дурную службу, вывел выбвшего рыцаря на шайку бандитов, промышляющих грабежами в чащобе. Так у Кагыра появилась сменная лошадь, еще не понимавшая своего "счастья" и немного денег. Жить становилось веселее. Но все же какого дьявола творит этот белоголовый самоубийца, упрямо направляясь туда, где принцессы быть ну никак не может!
Риса: «Лютик… Значит Лютиком тебя зовут, да?» - Риса слушала разговоры, но в них не было ничего интересного. Только потом она выудила самое ценное… имя своего спасителя, к которому обратилась лучница. Эти теплые руки везли Рису очень бережно, прижимая ее к груди. Он не сделал ей больно или неудобно даже тогда, когда случайная ветка задела его по лицу. Что же заставляло его так относиться к маленькому зверьку? Преред кошкой распахнули плащ, куда ее осторожно запихнули, давая возможность согреться. Вообще картина была даже забавная: кошка высунула морду и любопытно шевелила усами. Нашлось счастливое существо… ее вообще ничто не беспокоило. Начиная подсыхать и согреваясь от человеческого тепла, Риса перестала дрожать и начала подсыхать, а вместе с тем и служить маленьким источником тепла для Лютика, что находился в менее комфортных условиях. Потом тряска сделала свое черное дело: кошка, под покачивание, сытый желудок и тепло тела, уснула, закрыв свои зелено-голубые глазенки и свернувшись клубком. Ей не жалко было делиться теплом. Естественно разговор ведьмака и замечание Айрон – все это было пропущено кошкой мимо ушей. Риса устала… просто устала… а тут, в темноте и тепле было очень спокойно. И впервые за два дня можно было спокойно поспать. Может и к счастью, что она уснула. Кто знал, что могло бы случиться в тот момент, когда все стали свидетелями боя. Ей снились странные сны. Сны кошачьи, но в них мелькали и новые лица. Промелькнул и тот парень, которого бросили в лесу. Интересно, что с ним сталось? Открыла глаза кошка только тогда, когда все стали о чем-то разговаривать. Ее разбудили голоса. Кто же знал, что разговор был о ней. Риса заворочилась в недрах плаща менестреля. Ей показалось, что ему неспокойно и сердце как-то учащенно бьется… может быть, показалось – она не была знатоком медицины. Риса снова вынула мордочку из своего тепло укрытия и… по-кошачьи чихнула! Холодный воздух обжег ее ноздри. Голубые глаза уставились на Герпальта. А потом поднялись на барда… кошка запрокинула голову и защекотала шею лютика усами. «Чего кошка делает? Кого она манирует?» - риторически спросила себя Риса, спросонья пытаясь разобраться в происходящем… но тут же скользнула взглядом по происходящему на поле боя. Испуанно-устрашающего шипения, конечно, никто из воевавших не слышал… не до того им было… но вот царапнула барда Риса ощутимо, забиваясь под плащ еще глубже. Не привыкла она к такому… не привыкла к смертям, войне и сражениям. И уж точно не хотела быть свидетелем того как кто-то лил чью-то кровь. Кошка не знала куда ее тащат. Впервые, возможно, ей перспектива остаться у повозки одной показалась лучшей идеей, нежели связаться с этими странными людьми. Но сейчас что-либо менять было поздно. Оставалось только зацепиться за барда как за спасительную соломинку. И подавить желание сигануть в кусты. Так будет лишь хуже.
Мильва: - Не уверен, что это темерцы, Лютик. Ты же знаток по части геральдики. Серебристых лилий тут нет. Скорее всего, какие-то наемники. Не стоит нам здесь долго задерживаться. Бой, несомненно, скоро окончится. И Черные вышлют разъезды. – Конники – регулярная кавалерия из Вердэна, – сказала Мильва, до той поры угрюмая и подозрительно неразговорчивая. – Шахматные клетки на попонах. А те, что в деревне, – бругтенские наемники. По хоругви видать. Слова вырвались как-то сами собой. Желание показать свои знания? Вряд ли. Способ влезть в разговор? То же не то. Скорее, некое вступление к вопросу, который Мильва уже давно собиралась задать. - Знаешь, ведьмак, интересует меня, - сказала лучница, вставая с плаща, - и здорово интересует, что ты теперь собираешься делать. За нами Нильфгаард и горящие леса, что перед нами – сам соображаешь. Так какие же у тебя планы? Я знаю. Он не отступится. Так и будет переть напролом в свой Нильфгаард к своей девчонке. Ну не дурак ли? Дурак...
Айрон: Поиск... То самое шило в пятой точке, которое служит многим внутренним стержнем. Люди искали, ищут и будут искать. Сокровища, мудрость, любовь, истину, дорогу или попросту лучшую жизнь... Примерный портрет ведьмачьего сокровища Айрон смогла составить из обрывков мыслей своих спутников и, увы, собственных знаний. Ядовитое восклицание Кейры: "И зачем Йеннифэр привела эту пиголицу?", испуганные глаза девочки, словно остекленевшие во время транса, сумбурные предсказания... Огонь и кровь. Эта Цирилла принесла слишком много бед, но ведьмак идёт к ней подобно летящему на огонь мотыльку. Разумеется магичка слышала легенды о праве неожиданности и о конкретном случае при дворе Калантэ. Действительно ли Белый волк и девчонка связаны? Да, иначе Эитнэ не отпустила бы её саму. Вот и вышло, что ходячее зеленоглазое несчастья, сама того не сознавая, спасла жизнь эльфийке, которая была страрше, мудрее и опытнее её в разы. Осталось только найти её где-то посреди страны, огнём и мечом уничтожающей всё живое, словно стая саранчи, сжирающая посевы. Всего-то. И искать Цири явно станут не только они. Чародейка была готова побиться об заклад, что и некоторые короли севера не обойдут стороной столь лакомый кусочек - молодая и прекрасная незамужняя наследница Цинтры. Нильфгаард подобным вряд ли заинтересуется, а вот чародеев исключать не следует. Помимо "мЕтра" Вильгефорца, учинившего переполох на Таннеде, сбежала ещё чёртова куча магов, кто знает, в каких корыстных целях им придёт в голову использовать столь сильный Исток? Была у чародейки ещё одна догадка, пока слишком призрачная, чтобы быть осязаемой, но уже близкая к появлению.
Менестрель Лютик: Война похожа на бордель - только удовольствия никакого она не приносит простым людям. Здесь каждый сам за себя - сегодня вы делите со мной последний ломоть хлеба, а завтра мы дружно выпустим друг другу кишки. Такова жизнь. Менестрель лишь позже осознал, какую он ошибку совершил. Конечно не темерцы, отнюдь не темерцы и не капли не темерцы. А простая девчонка из Брокилонского леса гораздо проницательнее его взора, избитого двором и интригами вельмож. Риса видимо заснула, и приятное тепло стало разливаться по телу. Бард успокоился. Находка в виде говорящего комочка шерсти интересовала его не меньше, чем вопрос - куда им двигаться дальше? Мильва очень правильно подметила, что деваться им некуда. Они между двух огней - нильфгаардских конников позади и фронта войны впереди. Свернуть в бок никак нельзя. Кто может знать, что ждет их завтра. Быть может - смерть. Неожиданно коготки кошки вонзились в тело Юлиана, прошивая тонкую рубаху и, наверняка, оставляя в память о себе пару кровавых глубоких бороздок. Лютик вскрикнул. Кошка забилась глубже и дрожала. Человек это чувствовал. Чувствовал, что она понимает. Что она знает... что она мыслит.... Она не простая кошка.. нет, нет! Далеко не простая! Быть может, кошка чародейки? кто знает? Все может быть. Быть может, и не кошка вовсе. Но сейчас Юлиану было не до этого. Пальцы менестреля влезли под плащ и мягко провели по голове черношерстной разбойницы. - Ну что же ты, Риса? Все спокойно... Почти все - прошептал менестрель, стараясь скрыть дрожь в голосе. Внизу раздался торжественный победный клич. бой был завершен. Завершен в пользу имперского воинства Эмгыра Ван Эмрейса. Бард вздохнул. "Война, ты так похожа на горящий бордель... Но не думал я, что окажусь прямо в центре этого пожара!"
Ведьмак Геральт: - Планы не изменились. Пройду до Яруги. Затем планирую спуститься на лодке к устью. А там сяду на корабль до Нильфгаарда. Должны же туда ходить корабли? Геральт немного помолчал. - Если собираешься в Брокилон, Мильва, возьми с собой Лютика. На душе было скверно. Чувство отчаяния и бессилия пожирало ведьмака. Бороться с ними он не умел. Лучница была права. Впереди огонь, огонь позади. Но выбора у ведьмака небыло.
Мильва: – В Нильфгаард, стало быть, намылился, – повторила Мильва, покачав головой. – С императором воевать надумал, невесту у него отбить. А ты подумал, как все может обернуться? Вот ты доехал, вот свою Цирю в дворцовых покоях отыскал, всю в злате и шелках, ну и что ты ей скажешь? Пошли, мол, милая, со мной, что тебе императорский трон, вдвоем в шалаше заживем из души в душу, перед новолунием кору грызть будем. Ты глянь на себя, хромой оборвыш. Ты даже капор и опорки у дриад получил после какого-то эльфа, который от ран помер в Брокилоне. Ты знаешь, что будет, когда тебя твоя мазелька увидит? В очи тебе плюнет, высмеет, драбантам велит тебя взашей за порог выкинуть и собаками затравить! Мильва говорила все громче, под конец почти кричала. Не только от злости, но чтобы перекричать усиливающийся гул. Снизу орали десятки, может, сотни глоток. На бругтенских кнехтов навалилась очередная атака. Но теперь с двух сторон одновременно. Одетые в синие туники с черно-белыми клетками на груди вердэнцы гарцевали впереди, а из-за пруда, заходя защитникам с фланга, вылетел сильный отряд наездников в черных плащах. – Нильфы, – кратко бросила Мильва. Теперь у бругтенской пехоты не было никаких шансов выстоять. Кавалеристы прорвались через преграды и мгновенно разнесли защитников мечами. Штандарт с крестом упал. Часть пехотинцев бросила оружие и сдалась, часть пыталась бежать к лесу. Но оттуда налетел третий отряд, ватага разномастно одетых легковооруженных конников. – Скоя'таэли, – добавила сказала Мильва. – Теперь-то ты понял, что творится, ведьмак? Дошло до тебя? Нильфгаард, Вердэн и белки вкупе. Война. Как в Аэдирне месяц назад.
Риса: Честно говоря, когда бард вскрикнул кошке стало немного совестно. Видимо, она слишком сильно его оцарапала. Но Риса не имела намерения сделать Лютику больно. Была бы человеком – быть может бы даже извинилась… Но она не была человеком. А говорящих кошек не бывает. «Нет, сейчас он точно меня выкинет! Мне бы тоже было обидно, если бы меня укусила подобранная собачка, например». Кошка загрустила. Но грустила она не долго. Рука барда тут же потянулась к ней. Для чего? Чтобы взять зашкирку и вытащить ее, бросив на земь? Или он задумал еще что-то? Риса поняла главное: она отчаянно не хотела чего-то подобного! И она делала все, для того, чтобы избежать этого. Кошка ускальзывала от пальцев Лютика насколько позволяло пространство, но вечно это продолжаться не могло. И вот он ее коснулся… Риса жалобно пискнула. Пискнула, готовая, наверное ко всему. К грубости, к обиде, к недоброму слову. Но ничего не последовало… ее погладили по макушке теплыми пальцами. Она даже растерялась на несколько мгновений. А потом Лютик заговорил с ней. Его голос действовал на нее гипнотически-успокаивающе. Пальцев барда вдруг коснулся теплый кошачий язычек. Риса бы даже снова замурлыкала, если бы не победный клич, который разнесся по округе. Значит, схватка окончена. В войне не было ничего красивого. Она уносила жизни, оставляла семьи без мужчин, принося обычным людям лишь горести из-за чьих-то амбиций. Она бы никогда не стала петь о войне красивых песен, что слогают певцы. «Лучше бы все эти короли сами вышли на поле боя и один на один решали бы все свои проблемы».
Менестрель Лютик: Кошка ускользала и вертелась волчком под плащом... Лютик уже начал беспокоится за то, что Риса чего-то испугалась... А потом ее шершавый, горячий язычок коснулся его пальцев... Легкая улыбка скользнула по лицу Юлиана. Кошка признала его... Доверилась чужому человеку... -Ну, что ты морда хитрая... Вот сейчас...- Лютик сбился на пол слове... Слова ведьмака больно кольнули... Да нет... Ударили.. Ударили наотмашь. Отправить его - Лютика, друга, оставить в Брокилонском лесу!... Отправить того, кому можно доверится... Это было настоящим предательством со стороны ведьмака.... Менестрель ничего не сказал... Нечего было говорить... Его друг, один из самых дорогих ему людей, гонит его... Правильно... Что Юлиан может в военном деле? Да он собственным кинжалом себе все перережет, чем сможет кого то убить! Но так просто бард сдаваться намерен не был. - Ну, так и будем сидеть на месте и ждать, когда нас схватят конники Эмгыра? Я лично еду в Нильфгаард... Геральт, тебе кажется по дороге? Тогда какого черта ты стоишь как святой пророк Лебеда на центральной вызимской площади? - Лютик поправлял упряжь на Пегасе, которого предполагаемая поездка в южную империю настолько шокировала, что несчастный мерин не мог двинуться с места. В душе Юлиана клокотало и кипело. Оставить его в Брокилоне! После того, что они уже прошли! (да, пусть часть и малую, но прошли же!) Ну нет, милсдарь ведьмак, так просто от менестреля вы не отделаетесь! Лютик еще раз погладил кошку между ушей и вскарабкался в седло. Он будет с Геральтом в любой ситуации... Даже если придется ведьмака стукнуть по голове бревном и просто быть рядом... Лютик не уйдет... Друг не бросит друга...
Айрон: Что за детский сад? "Думай не о задаче, а о решении", как любила говаривать Нириен, подруга матери Айрон. Толку-то от обсуждений. К тому же, одно дело - вести палемику в тепле и уюте, за бокальчиком "Золотого Туссенгского", и совсем другое - в шаге от поля битвы, под омерзительным дождём, стоя по колено в грязи. - Мильва, ты бы согласилась жить в золотой клетке и спать на шелковых простынях вместо того, чтобы жить, где тебе хочется и как тебе хочется, стрелять из лука и охотиться? Так с чего ты решила, что Цири, которая сознательно променяла сотню герольдов на одного Геральта, чем-то хуже? - чародейка повернулась к ведьмаку. - Мне хватит сил уберечь нас от конных разъездов. В море же я не могу практически ничего. Да и у барда, ставлю золото против ореховой скорлупы, тут же разыграется морская болезнь! - вероятности, что Лютик не пойдёт с Волком, Рино даже не допускала.
Мильва: - Мильва, ты бы согласилась жить в золотой клетке и спать на шелковых простынях вместо того, чтобы жить, где тебе хочется и как тебе хочется, стрелять из лука и охотиться? Так с чего ты решила, что Цири, которая сознательно променяла сотню герольдов на одного Геральта, чем-то хуже? - Я не знаю, какое дело этой мазельки до ведьмака. И какое ему - до нее. А что касается золотой клетки, чародейка... Ты не знаешь, о чем говоришь. Мильва не стала продолжать этот разговор. Ситуация заходила в тупик. Казалось, выхода не было - идти к Яруге, сквозь огонь, железо, мясников, рубящих безоружных людей налево и направо. И все же он был. Мильва подошла к лошадям, поправила колчан и лук за спиной, и резко развернувшись, сказала: – К дьяволу! Слишком долго и слишком часто я эльфов от погибели спасала. Не можно мне теперь глядеть, как кто гибнет. Провожу вас до Яруги, психи шальные, токо не южным путем, а восточным. Через огонь.
Ведьмак Геральт: Битва подошла к своему логическому завершению. Вылетевший из леса отряд Черных всадников решил дело. Бруггенцы бросались в рассыпную. Некоторые сбивались к кучи, пытаясь оказать какое то сопротивление. Отчаянное, бессмысленное. Конники окружали такие "отряды", и методично, с холодной решимостью профессионалов, истребляли. Крики убиваемых перестали напоминать человеческие голоса. Ведьмак отвернулся. Восточный путь, большой крюк, горящие леса. Зато конкретный маршрут. Путешествуя лесами, легче избежать встречи с армией... - Мильва, ты не должна этого делать.
Риса: Честно говоря Риса чувствовала что ее спаситель негодует в ответ на это предложение его беловолосого приятеля. Да и сама кошка была не рада словам ведьмака. Не потому что хотела с ним куда-то ехать, конечно, а потому что лес ей уже осточертел. «Нет-нет-нет, мы не останемся в лесу! Так его! Не слушай этого кретина, пусть сам ночует с клещами по соседству… вези меня в свой Нальфгаард, мой герой! Стоп… в Нильфгаард? НИЛЬГААРД?!!!! Да что же это такое-то, а?! Поразительно, но все меня хотят увезти в этот самый Нильфгаард… как сговорились». Кошка безвольно упала духом, обмякнув. Лютик был настроен ехать туда независимо от белоголового. «А может все-таки не надо? Послушай своего друга, на свете еще много прекрасных мест…» И все-таки, они собрались туда ехать… Речь Мильвы была последним плевком в кошачьи мечты о теплом камине и спокойном существовании. «Кто-нибудь, ну заберите меня отсюда, а? Я не похожа ж ведь на самоубийцу…» Крики истребляемых недобитков из проигравших только добавляли атмосферы. Казалось, кошка по-человечески глубоко вздохнула, смирившись с жестокой судьбой. Но через мгновение поток горестных мыслей маленького существа вдруг прервал родившийся в голове вопрос: «Стой! А что я буду делать ночью? Превратиться запазухой у Лютика будет оригинальной, но не слишком удобной идеей…»
Мильва: - Мильва, ты не должна этого делать. Вот теперь ты прав ведьмак. Впервые. Как же давно я не принимала собственных решений. А теперь... Эх, Мильва, будешь потом жалеть об этом безумии, ох, будешь... – И верно, не должна! Ну, в седла! Двигайтесь наконец! Лучница легко запрыгнула в седло и чуть развернула коня, вглядываясь в даль. Огонь? Ничего, привыкла. Главное - не нарваться на конников, которые вряд ли будут разбираться в том, кто прав, кто виноват, и кто вообще перед ними. Спустя минуту, Мильва двинула по направлению к восточному берегу Яруги - сквозь деревья и кусты, высматривая заросшие тропинки. Благо, места были все же знакомыми.
Айрон: Ты не знаешь, о чем говоришь, - заявила лучница. И верно, откуда ей, воспитаннице Аретузы, проведшей лучшие годы жизни в четырёх стенах знать что-то о неволе! За десятилетия, прожитые на этом свете чародейка, разумеется, не смогла набраться опыта, чтобы тягаться в подобных вопросах с полуграммотной охотницей. "Появилась в группе баба, теперь хлопот не оберёшься..." - проворчала просебя Айрон, при том прекрасно сознавая, что куда больше хлопот мог бы доставить изнеженый менестрель с домашним зверьком, нежели привыкшая к разъездам Мильва.
Менестрель Лютик: Ну вот, хотя бы кто-то его понимает и слышит. Лютик был готов расцеловать Мильву. Хотя, он хотел бы ее расцеловать и просто так, но тут лучница из Брокилона просто превзошла все ожидания менестреля. Конечно, сейчас ведьмак поворчит, побубнит, подумает о судьбе мира и двинет вслед за Марией. Лютик поправил на голове шапочку и запахнул посильнее плащ. Если Риса вывалится при езде, то останавливаться может быть времени и не будет. - Права ты, Мильва, ох как права... нельзя нам медлить. Никак нельзя! - прошептал Юлиан себе под нос. Тронув Пегаса с места, менестрель не спешил. Как решит Геральт? Ведь ведьмак мог и оставить все как есть. Бард и лучница уедут... и конец путешествию. "Не дождешься!" - подумал Лютик. Долг дружбы еще не заплачен... Да и никогда он заплачен не будет.
Айрон: Подъехав к Лютику вплотную, чародейка улыбнулась. О,как много было в той улыбке! Призыв, желание, мольба... И вот, Айрон уже тянет к юноше руку, грациозно проводит рукой по его руке, но как-то вскользь... и вот, когда менестрель уже мог чувствовать подле себя её горячее дыхание, эльфийка нежно погладила кошку, свернувшуюся колачиком у него за пазухой и отодвинулась, возвернув непреодолимую дистанцию.
Некто: …жил на свете менестрель, синие портянки! Был охочим до люлей и до доброй пьянки, Целый день тот менестрель, грешная душонка, Петь готов был и плясать хоть за чашку пшенки, А наевшись иногда, чуть ослабив пряжку, Выдавал он «тра-да-да» - аж тряслися ляжки! И ничуть не покраснев, говорил – это припев! И ничуть не покраснев, говорил – это припев! Персивал Шуттенбах наморщил нос. Обладай нос Персиваля Шуттенбаха чуть большей географической протяженностью, можно было бы с уверенностью сказать – только что этот нос пережил ряд некрупных землетрясений. Временами Персиваль Шуттенбах всерьез переживал, уж не вздумает ли через денек-другой его назальное высочество требовать суверенитета. Размеры, масштабы, впрочем, как долгота и широта позволяли. - Ну ж ленной присяги, куррва мать! – виртуозно точно имитируя аристократическое грассирование Фельдмаршала Дуба, высказал свое мнение Персиваль Шуттенбах. – Он от меня не дождется! - Э? - Ничего, Мунро, я задумался. - Куррва мать. - Точно. На самом деле гном шутил. И про нос, и про ленную присягу. Теперь он мог позволить себе шутить. С некоторых пор жизнь Персиваля Шуттенбаха удивительнейшим образом гармонировала с внутренними пожеланиями Персиваля Шуттенбаха. В частности способствовал тому здоровенный карбункул, вшитый в подкладку курточки. Здраво посудить, одного этого карбункула хватит на целых две жизни. А то и пять. Персиваль улыбнулся. …цыца-дрица-умцаца! В петле вздернем стервеца! Пошалить хотел, стервец? А теперь тебе пи… - Пить хочу, - тоненький детский голосок грома краснолюдского пения не заглушал, но Персиваль почему-то его услышал. Обернулся. Ребенок был мал, темноволос и худ. Женщина, чью шею крепко обхватывали маленькие детские ручонки, перехватила взгляд гнома – улыбнулась, извиняюще, очень похоже извиняется оборванец перед сборщиком податей. Персиваль удивился. И с каких это пор люди извиняются перед гномами? Точной даты начала войны он не помнил... - Вода кончилась? Женщина странно пожала плечами. - На, возьми, - Шуттенбах, протянул фляжку. – Не бойся. Это сок, сливовый. Женщина взяла. Не поблагодарив. Беженцев в общем-то было не много, но намного больше, чем хотелось. Почему банда краснолюдов (и гном, тут же поправил себя Персиваль Шуттебах) вдруг снизошла до милосердия, добровольно взяла под патронаж колонну оборванцев – в основном баб и детей – идущих по сути ниоткуда по сути в такое же никуда, гном не знал. Да, пожалуй, и не хотел знать. Бывают в жизни такие ситуации, когда ты не размышляешь: ты либо действуешь, либо кто-то умирает от твоего бездействия. Жестокие рубилы, воры и убийцы, мерзкие, бородатые краснолюды (и вполне презентабельный гном, машинально добавил Персиваль Шуттенбах), как выяснилось, были не таким уж мерзкими, жестокими рубилами, ворами и убийцами. Это оказалось сюрпризом для всех. Дождь накрапывал. Персиваль надвинул шапку почти до самого носа. Здоровенный карбункул приятно оттягивал подкладку курточки. Краснолюды пели. ..ты чего такой веселый, бестия лесная? Иль жены не подыскал? Иль нашлась такая? «А чего мы все ищем? – внезапно философски подумал Персиваль Шуттенбах. – Жизни, смерти, богатства, спасения? Столько песен сочинили и ни в одной нет правды. Тьфу на вас!» - Куррва мать! – скрежетал Фельдмаршал Дуб. Персиваль Шуттенбах был полностью с ним согласен. Ум-та, ум-та, уху-ха!
Менестрель Лютик: Рука к руке, вдох к вдоху, губы к губам... А нет, черт! Все как и всегда прозаично в этой чертовой жизни! Даже чародейка попалась не романтичная! В сердцах Лютик плюнул. Внимание остальных к его находке не радовало. Чрезвычайно не радовало. Просто раздражало. Но собрав усилия, Лютик улыбнулся. Улыбнулся чисто и открыто. Но плащ запахнул глубже. Мало ли, кому еще захочется погладить Рису... Дорога, постоянная дорога радовала менестреля... Это была его стихия. Правда, раньше она была более теплой, пьяной и веселой, наполненной сотнями кабачков и постоялых дворов, где подают вкусное пиво, горячие колбаски, а официантки ну очень любезны на комплименты и прекрасны в постели. Юлиан вздохнул. Как волка колбаской не корми - и вот в лесу оказался... Вдруг музыкальный слух уловил нечто ну совсем необычное. Менестрель услышал...песню... "Какой придурок орет посредине леса, окруженного нильфами? Они полоумные что ли?!" Хрипатые голоса выводили довольно ладно песенку, шутливую и знаменитую... Знаменитую в северных королевствах. Не нильфы... Но кто.... кто встал на пути их компании... Менестрель кашлянул и чуть слышно прошептал: - Геральт, слышишь? Конечно слышал... Вопрос был глуп, но он прозвучал. Бард закусил губу. Что им теперь делать?
Ведьмак Геральт: Тракт был забит трупами людей, перевернутыми телегами, разбросанными тюками и мешками, и прочей всячиной. Путники уже успели привыкнуть к этим картинам войны. Миновали много подобных мест. Многое видели, успели привыкнуть.. Очевидно, это был караван купцов, спешивших на север, бежавших от войны. На развалившихся телегах были намалеваны различные рекламные призывы, имена владельцев. На одной из телег, лежащей на боку на обочине красовалась надпись: "Вэра Левенхауп и сыновья". Сама Вэра лежала рядом с неестественно вывернутой шеей. Сыновей видно не было. - Я ничего не слышу, Лютик. Тебе показалось.
Кагыр аэп Кеаллах: с детства Кагыр не привык таиться и прятаться, следить и красться. Его любимой охотой была - загонная, а шпионов Скеллига открыто презирал, даже не скрывая этого. Наверное от того люди коронера были так "ласковы" с ним оба раза их тесного знакомства. А вот нате ж! Мужчина в приступе раздражения сплюнул на землю, под копыта лошади, которую вел под уздцы. Он продолжал тайно следовать за ганзой ведьмака, не показываясь, впрочем, им на глаза. Это было непросто, потому что эта пятерка умудрялась собрать себе на "хвост" все конно-пешие разъезды все хдержав, а те, в свою очередь, периодически обнаруживали еще и Кагыра. Эта игра в пятнашки надоела. А главно из-за кого, какого-то беловолосого мутанта, слишком упрямого, чтобы выслушать человека, который уж точно знает, что в Нильфгаарде принцессы нет. Если бы он только согласился с ним побеседовать, да не звонкой сталью, а как один разумный индивид с другим... Послышался нестройных хор голосов. Слова разобрать было сложно, но, судя по тону и манере исполнения, что-то аоходное и жутко неприличное. еще один солдаты-наемники-разбойники? Да что за..! Кагыр одними губами произнес ругательство, замедляя шаг. Если он слышит эти песни, то и ведьмак может. И тогда... Граф дернул плечами, забирая круто влево, намереваясь обойти компанию "певцов". Беспокоило, что этот географический экивок может сбить мужчину с пути, параллельное тракту... если из-за этих товарищей он потеряет из вида ганзу Геральта... Кагыр просто не пог подобрать слов для выражения своего разражения и опаски.
Айрон: Айрон прикрыла рот рукой, неестественно вздрогнув. Ещё пара позывов смеха была сдержана, но в итоге эльфийка звонко рассмеялась. Как прекрасно быть свободной - ни тебе надменных взоров, ни сплетен за спиной, что да как. Наконец можно делать что-то просто потому что ты этого хочешь! И символом осознания новой жизни стало басистое хоровое пение из-за деревьев. Вскинув голову, магичка распустила светлые волосы, её щёки ярко заалели, и эльфийка заливисто пропела несколько частушек сомнительного содержания, впрочем, нецензурная лексика была по большей части на Страшей речи.
Некто: - Эге-гей, да мы не одни, - кто-то ткнул Шуттебаха в бок, гном не заметил. – Разорви меня тойфель! Эльфы! Мелодичный эльфий голосок нежно, ну совершенно по-соловьиному влился в ржавый скрежет краснолюдского пения. Старшую речь Шуттенбах знал неплохо, но вот о существовании эльфьего мата узнал впервые. Не совсем приличная частушечка отозвалась громким смехом кнаснолюдской ганзы. - Вряд ли белки, - снова предположил кто-то. - Точно не белки, - отозвался Шуттенбах. – Вроде как люди, - глаза гнома сощурились, видел он, пожалуй, лучше всех из компании, включая баб и детей. – Два человека, девка и эльфка… Не разберу. Передвижной бордель что ли? Высказать следующую догадку Персиваль Шуттенбах не успел. Пение прекратилось, руки краснолюдов опустились на рукояти топоров, впрочем, скорее из чувства долга, чем по необходимости. Лицо Золтана Хивая, видел Шуттенбах, абсолютно неожиданно расплылось в улыбке. Теперь он тоже видел гостей. Видел и Шуттенбах, близко и очень отчетливо. «Нет, не передвижной бордель, - заключил он. – Что-то похуже».
Золтан Хивай.: Вот!-шепнул Золтан. Они не теряя скорости подошли поближе. Сразу они заметили Лютика. И как его не заметишь? Потом заметили и ведьмака. Золтана и остальных немного удивил его вид. Кожи и волос такого цвета они ещё не видали. Вообще Геральт показался им человеком странным. На дороге уже подтягивались беженцы из лагеря Нильфгаарда. Подобранные Золтаном недавно. В основном это были женщины из Кернова с детьми. Золтан пошёл медленно, вразвалочку: Здравствуйте. Кто такие..?
Фельдмаршал Дуб: Как же хорошо вновь парить над землей, вновь осыпать ее ругательствами. Ляпотаа... - Иль жены не подыскал? - подхватил Дуб немудренную песенку краснолюдов. Ему с ними нравилось: пусть и кормили не часто, зато пели шахтеры часто и с удовольствием, да и натура их простая нравилась попуаю. Поэтому и не улетел он от них после ограбления воза, поэтому остался рядом, хотя ненавидел существ, которые промышляли убийством - Дуб верил своей прелестной малюсенькой головой, что это было внезапным помутнением рассудка, что больше такого не будет... Фельдмаршал взлетел ввысь, высматривая в небе других путников, отозвавшихся на эту песню. Увидев компанию ведьмака, птиц спикировал вниз, очутившись в полуметре от лица Лютика, огласив небо громким "Куррва мать!". Ну и пусть незнакомцы, ну и пусть вся жизнь Дуба подсказывали тому, что доверять первым попавшимся Двуногим Бестиям глупо и чревато опасностями, зато выглядят... искренне... Да, именно так лучше всего назвать вид этой странной ганзы.
Мильва: Мильва также, как и все услышала бравое пение, но не подала виду. В любом случае, наготове всегда был лук и стрелы, она могла бы постоять за себя, да и не только за себя. Поднимать панику раньше времени было не в ее привычках. Но в компании повисло напряжение. – Краснолюды, – вполголоса отметила Мильва. – Но не из белок. Бороды не заплетены. Их было шестеро. В коротких, переливающихся всеми оттенками серого и коричневого плащах с капюшонами, какие краснолюды обычно носят во время ненастья. – Людей ведут, – буркнула Мильва, движением головы указывая Геральту на группу, выходящую из леса вслед за шестеркой краснолюдов. – Не иначе, как беженцев, глянь, все поклажей увешены. Как будто мало на нашу голову приключений...
Айрон: Подняв руку в приветственном жесте, чародейка улыбнулась краснолюдам... и гному. Немало времени она провела, изучая историю горных народов, и за те годы пресловутое эльфийское высокомерие сменилось искренним уважением и любовью к простодушным бородачам. А вот иделическая картина с женщинами и детьми настораживала. Не то чтобы Айрон совсем не верила в бескорыстность, но порой не только людям присущи алчность и рассчётливость, ну а если даже aen Seidhe порой поддавались порыву, так соблазнительно влекомому за собой, что уж говоить об остальных. Хотя, казалось бы, какую выгоду можно извлечь из оравы нахлебников?..
Риса: Переживания маленькой кошки. Для кого-то глупость, а для кого-то трагедия! Вот что ей делать, когда солнышко перестанет светить на ее черную шерстку? Что случится, если она вдруг внезапно превратится в человеческое существо?… нежданно-негадано… Люди обычно не воспринимают подобные штуки приветливо. Скорее наоборот. Даже те, кто дьявольски любят кошек. А кошек любила большая часть компании. Но это не решало ровным счетом ни-че-го. Вдруг к Рисе потянулась рука. Рука той самой странной женщины, от которой пахло странно и непонятно. Она словно заигрывала с поэтом, что держал кошку запазухой, но коснулась все-таки кошки. Это была жестокая шутка. Кошка замурлыкала, благодарно принимая ласку. Лютик, похоже, энтузиазма Рисы не разделял… Бард вообще как-то слегка ревностно запахнул плащ, тем самым ближе прижимая кошку к себе. Риса не сопротивлялась…. Так действительно было теплее. А потом вдруг возникла музыка. Риса чуть не испустила дух от радости! «Люди! Нелюди! Нормальные!!!!... Наверняка у них есть жратва! Заберите меня отсюда, от этих самоубийц, а?» Она хотела было выбраться из-под плаща барда, но возня ничем хорошим не увенчалась… Риса выбраться не смогла… уж больно хорошо Лютик запахнул плащ. Потому оставалось снова принять удар судьбы как должное и успокоиться, безвольно распластавшись у менестреля в районе живота. На пришельцев кошка не обращала никакого внимания, полностью погрузившись в свои удручающие мысли. У нее на душе была трагедия… да.
Некто: Косастая девица с луком явно недооценивала возможностей краснолюдского слуха. Все, как один, коренастые воины встопорщили бороды, услышав заветное «белки». Нет, белок в этом отряде не было. Грабители, воры и убийцы, мародеры, душегубы и поганые стервицы с – прости господи – из людской песни слов не выкинешь, головой растущей прямиком из жо… задницы, грабили, воровали, убивали, мародерствовали и душегубили честно, открыто, убивали лицом к лицу и никогда – дадут боги – никогда не пуляли стрелами в спины драпающих баб и детей. Золтан Хивай хмыкнул. - Заткнись, курва, - строго, но вполне дружелюбно цыцкнул он на распевшегося было Фельдмаршала. – Захлопни клюв, сейчас моя очередь. Ну-с, раз никто не желает здоровкаться, так и быть поздоровкаюсь первым. Я – Золтан Хивай, а это… это мои люди. Ежели будет угодно, представятся сами. А это, - толстый палец краснолюда тыкнул куда-то за спину. – Это бабы и ребятишки с Кернова, беженцы. Встречены нами три дня тому назад. Идем вместе. А вы, стало быть, тоже не белки. И для беженцев среди вас маловато баб и детей. Будем играть в молчанку или покумекаем? Вожак краснолюдов (в этом не было никаких сомнений) смолк, а гном по имени Персиваль Шуттенбах, совершенно ни к месту возлыбившись, взял и подмигнул красивой эльфке. - Персиваль Шуттенбах, - гордо представился он. – Гном!
Менестрель Лютик: Краснолюды и гном! Вот это да! Да увидь здесь Лютик самого короля Фольтеста собственной персоной в его знаменитых панталонах с серебрянными лилиями удивился бы меньше. А тут орава детей и баб ( причем вида весьма неплохого) и в придачу к ним некто Золтан Хивай и компания. " Ну, не нильфы и то славно!" - подумал менестрель и сдвинул шапочку с пером цапли вышел вперед. - А я Лютик! Менестрель Лютик, быть может слышали обо мне? - бард спросил без особой надежды на ответ, ибо был уверен в том, что о нем слышали все. - А это друзья мои... Как видишь, путешествуем мы, Золтан. Путешествуем и никого не трогаем. " Так, дело конечно хорошее, но черти то вооружены!" - Лютик в последний момент увидел, что у Золтана на поясе топорик. Да и остальных наверняка железяки имеются... " Помирать так с музыкой!"
Мильва: Мильва посмотрела на Лютика, двинувшего вперед и первым завязавшего разговор с краснолюдами. Потом перевела взгляд на Геральта, но тот молчал, хмуро глядя на толпу нелюдей с беженцами. - Смело идете, с песнями то. - буркнула Мильва. - Ну да черт с ним. Куда путь держите? Нужно было как-то разруливать ситуацию. Стоять посреди дороги, окруженнотрупами и тратить столько времени только лишь на банальные приветствия и ничего не значащие словесные перебросы было глупо.
Некто: НПС Геральт Ведьмак молчал, хмуро осматривая представившуюся взору компанию краснолюдов, бредущую сквозь леса, подконтрольные ныне Нильфгаарду. Удивительно. И что-то настораживало бывалого монстробоя - то ли поголовное вооружение каждого из нелюдей, то ли такая вот бескорыстная помощь беженцам. Хотя в последнем утверждении Геральт еще не утвердился - возможно краснолюды вели их, чтобы порубить где-нибудь возле ямы? Но даже если так - это не их дело. Надо двигаться как можно скорее. - Ну, кумекать тут нечего. Славно, что беженцам помогаете - удачи вам в пути. А мы пойдём дальше своей дорогой, если вы не против. Мрачно взглянув на болтливого менестреля и Марию, ведьмак чуть ударил пятками Плотву, собираясь проехать мимо толпы людей и нелюдей.
Некто: Золтан Хивай и Ко "Краснолюд, который помогал людям" Краснолюд сморкнулся и хакрнул в траву. Ответ беловолосого был несколько не в его планах. " Да, конечно ребятки не подкачают и не струсят, но куда мирным краснолюдам рубится с нильфами да нордлингами?! Они нас конями потопчут... А это при мече, да не колбаску, курва его мать, он им режет. А баба при луке, да взгляд бойкий... Точно огонь-баба! А вот пустоплет немного не вязался с этой боевой компанией. Да еще какая-то деваха позади всех мнется... А, точно, эльфка! " - Мы то не против, милсдарь, тока я погляжу, на юг ты направляешься. Дык, это глупо же! Там сплошь ад, огонь и гибель. Диллинген уже наверняка захвачен, все крупные силы Черных переходят Яругу, того и гляди зальют всю долину на правом берегу. Сами видите, они уже перед нами, на севере, идут на город Бругге. Стало быть, единственно разумное направление бегства - восток. Золтан запнулся, оглядываясь на честную компанию краснолюдов, среди которых был один гном, словно ища поддержки. А затем повернувшись к Геральту продолжил. - Мы, к примеру, на восток направляемся. Единственный шанс - это спрятаться за фронт, а с востока, от реки Ины, в конце концов двинутся темерские войска. Думаем идти туда лесными просеками до Холмов Турлуга, потом Старой Дорогой до Соддена, до реки Хотли,что в Ину впадает. Хотите, пойдемте вместе. Если не помешает, что медленно идем. У вас кони, а нас беженцы задерживают здорово. Решать конечно вам, но с нами вернее будет. Есть у меня парень, который все тропки чует! Персиваль Шуттенбах при этих словах почтительно втянул длинным носом воздух. Геральт из Ривии. Ведьмак. Геральт был раздражен тем, что краснолюд остановил его. Какое ему дело до несчастия других, когда Цири, его Цири там, в Нильфгаарде! А он теряет время. Теряет время из-за Лютика, увязавшегося за ним, теряет время из-за магички, которую ему втюхала Эитне. Теряет время из-за чертовой боли в колене! Но вслушавшись, он понял, что цена слов краснолюда велика. Черт, но идти с ними, терять время. Терять его безвозвратно, и потом нагонять его вновь и вновь... Хотя, быть может, ему удастся спихнуть Айрон и менестреля с его кульком шерсти Золтану, с пожеланием доставить их в безопасное место. Пусть это будет цена за его помощь и покровительство. Ища поддержки, Геральт обернулся и встретился взглядом с Мильвой. - Что же, хорошо, мы идем с вами. Веди, Золтан. Мое имя Геральт, ведьмак из Ривии. Золтан Хивай и Ко "Краснолюд, который помогал людям" Золтан гоготнул и обернувшись гаркнул. - Давайте, шевелитесь ребяты, поднимай задницы, тронулись! Язон, Калеб помогайте беженцам, глядите, чтобы все хорошо было! Дорога покатилась своей чередой и почему то сейчас Золтан был спокоен за безопасность... Главное, не натолкнутся на разъезд.
Менестрель Лютик: " Вот как! Значит мы едем в обход?" Именно такая мысль промелькнула в голове Юлиана Леттенхофа, поэта, барда, менестреля и любителя прекрасных дам. Погладив за пазухой кошку, Лютик неспешно двинул поводья Пегаса. Мерин уныло зашлепал копытами, иногда всхрапывая . Если бы это умное животное умело говорить, то оно бы уже столько бы высказало этому дотошному барду в удивительной шапочке с пером цапли, которое намолкло и свисало странного вида сосулькой. Дорога была непростой. То и дело отряду приходилось останавливаться, беженцы передвигались медленно. Лютик стал тихонько напевать себе под нос одну песенку, так хорошо известную в кабаках и тавернах Вызимы. И каково было удивление барда, когда краснолюды подхватили ее своими грубыми голосами, но которые так звучно подходили к ней. Вел, как правило, Персиваль Шуттенбах, длинноносый гном. Уступая краснолюдам ростом и силой, он был их ровней по выносливости, а ловкостью даже значительно превосходил. Во время движения постоянно петлял, шебуршил по кустам, выбегал вперед и исчезал, затем неожиданно появлялся и нервными, обезьяньими жестами издалека давал понять, что все в порядке, можно идти дальше. Иногда подходил и быстро докладывал о преградах на пути. Всякий раз, возвращаясь, приносил четверке сидевших на возу детей горсть орехов, ягод либо какие-нибудь странные, но явно вкусные корешки. Шли они чудовищно медленно, пробирались по просекам и вырубкам три дня.Не встретили армии, не видели ни дымов, ни пожарищ. Однако одиноки не были. "Разведчик" Персиваль то и дело докладывал о скрывающихся в лесах группах беженцев. Несколько таких групп они миновали, причем быстро, потому что вид вооруженных вилами и дубинами людей как-то не вызывал желания вступать с ними в контакт. Правда, кто-то из краснолюдов все-таки предложил попытаться переговорить и оставить одной группе женщин из Кернова, но Золтан воспротивился. Женщины тоже явно не горели желанием покинуть компанию. Это было тем удивительнее, что к краснолюдам они относились с очевидным страхом и неприязнью, почти не разговаривали с ними и на каждой стоянке держались особняком. Лютик объяснял это лишь тем, что причиной этому - трагедия несчастных женщин, которую они недавано пережили. Но были и другие мысли. Причиной неприязни могли быть и свободные нравы краснолюдов. Золтан и его компания ругались так же непристойно и часто, как и попугай по имени Фельдмаршал Дуб, но при этом репертуар у них был несравнимо богаче. Распевали скабрезные песенки, в чем им активно помогал Лютик. Плевались, сморкались в руку и пускали громкие ветры, становившиеся, как правило, поводом для смеха, шуток и соперничества.В кусты ходили исключительно по большой нужде, а малую справляли, не затрудняя себя долгим хождением. Новое общество изменило поэта. Лютик был с краснолюдами запанибрата, особенно когда оказалось, что некоторые слышали о нем и даже знают его баллады и куплеты. Лютик старался не уступать золтановой компании ни в чем. Носил стеганую куртку, которую выклянчил у краснолюдов, изрядно потрепанную шапочку с пером заменил на лихой куний колпак. Перепоясался широким, украшенным латунью поясом, за который заткнул полученный в подарок нож вполне разбойничьего вида. Нож этот, как правило, колол его в пах при каждом наклоне. К счастью * для Лютика и его будущих детей* нож вскоре где-то потерялся, а новый ему не подарили. Они шли густыми лесами, покрывающими склоны Турлуга. Леса казались вымершими, никаких признаков животных, видимо, распуганных войсками и беженцами. Не за чем было поохотиться, но, к счастью, пока что голод им не грозил. Краснолюды прихватили с собой достаточно припасов. Все было таки довольно прекрасно, и Лютик был рад. Рады ли были остальные - это еще огромный вопрос... прошу большое прощение у игроков, но решил двигать игру семимильными шагами. Иначе будет стоять вечность.
Ведьмак Геральт: Геральт начинал подумывать, что решение присоединиться к краснолюдскому обозу было несколько опрометчивым. Снова они ехали не в ту сторону. Не в Нильфгаард. Не к Цири. Золтан, конечно, не забывал то и дело повторять, что они, дескать, придерживаются самого верного направления из всех возможных. И был весьма убидителен. В конце концов они двигались, это главное. Геральт ехал чуть позади Золтана, наблюдая за Лютиком, о чем то болтавшем с Персевалем. Поэт, похоже, был в восторге от их новой компании. Выклянчил у краснолюдов шапочку с лихим фазаньим пером, нацепил на пояс нож разбойничего вида. Когда Лютик наклонялся, грозное оружие кололо его в пах. В общем, поэт был вполне доволен жизнью. Геральт успел немного переговорить с краснолюдом. Тот вел себя на редкость деликатно. Расспрашивал мало, но и сам не спешил откровенничать. Геральт не возражал. Он не хотел посвещать краснолюдов в детали его похода. То и дело ведьмак поглядывал на Лютика. Этот мог разболтать что угодно и кому угодно. Оставалось лишь надеяться, что ему хватит мозгов молчать.
Менестрель Лютик: Вечерело. Солнце клонилось к закату, освещая леса красными лучами заката. Отряд, такой непонятный постороннему зрителю, остановился на вечернюю стоянку. Первую в своем путешествии. Краснолюды быстро развели огонь. Припасов было много и это не могло не радовать. Лютик, не особо приученный к труду по делам кухонным и разбиению лагеря занимался тем, что умел делать лучше любого другого - он валял дурака, тренькая на лютне и поглаживая Рису, которая спала рядом. Персиваль принес барду еды. - жуй, менестрелище! Да играй тише, всех волков в округе поднимешь! - Спасибо, Шуттенбах, я напишу про тебя и твой нос балладу. Гном шмыгнул только что упомянутым носом. - Ну напиши, будет интересно послушать. - Засмеялся гном, вставая и отходя к краснолюдам, которые о чем то горячо спорили. Беженцы из Кернова снова встали немного поодаль от Золтановской компании, куда вклинились Геральт и его путники. Но это уже не беспокоило менестреля. Юлина быстро прикончил порцию, которую принес Персиваль и погладил кошку между ушей. - ну, что, Риса, надо и спать ложится, как думаешь? Разумеется, ответа от кошки он даже не ждал, поэтому ответил сам же... - Правильно думаешь, спать дело нужное... Эх... не спеть бы балладу... Хотя нет... Позже... Чуть позже. - Менестрель прилег на ложе, которое все же соорудил сам и которое находилось несколько в стороне от остальных. Он не любил спать в толпе. Краснолюды наконец-то перестали горланить и видно, тоже позасыпали. Взяв лютню в руки, менестрель начал наигрывать старый добрый мотивчик, придуманный им еще в молодости... А затем задумался, взял несколько раз неправильную ноту, а затем... Затем его перебор стал иным, новым, до селе которым он не играл. А затем Лютик запел. -Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть, Ты устала и надо поспать. Уходи в царство снов, обо всем позабудь, И душа перестанет страдать. Лунный свет из окна на холодных камнях Потускневшим блестит серебром. Засыпай, пусть уйдут от тебя боль и страх, И неважно, что будет потом. Пусть приснится тебе голубая река. Кони в сумерках на берегу И дорога, что лентой уходит в закат. Я чудесный твой сон сберегу. Не тревожься, пусть снятся тебе острова Из цветов в океане травы, Пусть сплетаются в песню простые слова, Песню леса и новой листвы. Первый раз я жалею, что я - не колдун. Я бы в птицу тебя превратил И отправил туда, где тебя не найдут, От врагов и от смерти укрыл. Но сейчас я могу только песню сложить, Подарить тебе дивные сны. Остается недолго на свете нам жить, Мы сейчас так друг другу нужны. Я вплету в твои сны отражение звезд Из серебряной чаши с водой. Ты пройдешь по дорогам видений и грез, Что волшебной встают чередой. Но светлеет восток и исчезла луна, Гаснут звезды в небесной дали. Скрип замка разобьет мир волшебного сна. Просыпайся. За нами пришли... Казалось... Его слушал весь лес, хотя на самом деле, слышать его могла лишь Риса. Менестрель пел тихо... Только для себя... И для кошки.
Мильва: Мильва ехала всю дорогу позади, стараясь ни с кем не вступать в разговор, отвечая на все попытки краснолюдов наладить контакты односложно. Не было настроения. Ни физически, ни морально. Мильва чувствовала себя мягко говоря ужасно - но пока держалась. И не такое было. Авось обойдется все... Молчание и монотонная дорога, прерываемая только смехом краснолюдов, да противными криками птицы "курррва мать!" не прибавляли настроя. Наоборот, лучница начала думать, и думать глубоко. Главным образом - о своем нынешнем положении, о котором она не осмеливалась говорить. Даже самой себе. " - Sor`ca... Caemm a me. Голос, словно шелест листвы. Мильва обернулась. Она не хотела сейчас ни с кем говорить. Ей и без того было плохо. А беспокоить лишний раз дриад она не хотела. Да и нужно ли это? Обыкновенная ситуация. Слабость - только и всего. - Que suecc’s? - ответила Мария, со стоном поднявшись с земли. - Luned, - голос дриады был на удивление добрым, тихим, в нем не слышалось того обыкновенной властной гордости и напряженности. - Аnois еssea ifit... Inne yn te а Weall. A Wedd... - An’badraigh aen cuach!... Мильва сразу же поняла все. С первых слов. Ибо сама уже давно догадывалась... Теперь она совершено не знала, что делать. Радоваться? Или злиться? А на кого злиться... На саму себя? Или на жестокую судьбу?... К черту все... - Еssea absten te, shed а beheaill... - Thaess... - тихо проговрила Мильва, закрывая глаза руками. - Аch... - дриада совершено не желала, по-видимому, слушать. - Thaess aep!..." Мильва тряхнула головой, освобождаясь от воспоминаний. Дриада не могла ошибиться. Да и... Черт дери тебя, Мария за то, что так влипла. Жалеешь ли ты теперь? Не знаю.... Ничего не знаю....
Риса: Всю дорогу Риса спала. Она пригрелась и сладко нежилась в тепле, в то время как за пределами теплого менестрельечьего плаща был мерзкий холод и влажность. Как и любая кошка, Риса влажность не любила. Но иногда спать запазухой у Лютика было невмоготу! И тогда она напоминала о себе как-нибудь… то щекоча усами, то еще что-нибудь придумывая, не гнушаясь и самыми подлыми приемами. Так, к слову… к потере бардом того самого вышеозначенного оружия тоже была причастна не в меру сообразительная представительница семейства кошачьих. Она уж не знала плакать ей или смеяться… было в общем-то весело, но взрослый мужчина порой вел себя как ребенок. Что ж, поэты люди странные… незаурядные – это точно. А к вечеру весь караван остановился на ночлег. Помощи с лагерем от кошки требовалось еще меньше чем от Лютика. Лютик хоть с горем пополам мог хотя бы что-нибудь подержать. Кошка же просто свернулась клубком, то и дело поглядывая на барда. Хоть как мужчина сее создание в доме было неприменимо, но обаяния у него было не в меру. Парадокс, кошка раньше таких личностей не видела. Оттого, наверное, ей было интересно. Очередной раз чуткий сон кошки прервал адресованный ей вопрос. Кошка, конечно же, промолчала, но открыла глаза, любопытно уставившись на человека. А Лютик тем временем сам себе ответил и устроился спать поодаль ото всех, перед сном взяв в руки лютню и решив поиграть. Музыка Рису убаюкивала, но вместе с тем она слушала песню, устроившись под боком у барда. Странно, но кошка сейчас ни о чем не думала, ей было хорошо. А не думать ни о чем было опасно. Потому что кошка была необычная. Однако же, пережитый за день стресс и множество лиц сделали свое дело вместе с мелодичным напевом песни. Пушистый комок шерсти все уснул… незаметно для самого себя.
Менестрель Лютик: Лютик, Юлиан виконт де Леттенхоф, бард и повеса, победитель множества поэтических конкурсов, друг эльфов и певец дриад, человек, перелапавший всех проституток по две стороны Яругги, друг ведьмака Геральта и любитель прекрасных дам лежал и смотрел в небо, подложив руки под голову. Так иногда смотрят в потолок перед сном, желая насладится последними мгновениями дня. И мечтают. Но Лютик не мечтал. Он думал. Именно тут, среди краснолюдов, людей, эльфики, ведьмака и кошки, Юлиан оказался наедине с самим собой. Он думал о том, правильной жизнью он живет, вернется ли из этого приключения он живым... И какие баллады он напишет потом. Думал о том, что пора бы наконец влюбится и перестать быть повесой... Он просто думал... И совершенно не заметил как заснул.
Риса: Последние лучи закатного солнца таяли над горизонтом, отдаваясь в облаках красно-фиолетовым светом. Какое-то особенное, мистическое время… когда уже вроде бы нет солнца, но еще не темно и ночь не вступила в свои законные права. Еще буквально полчаса до того как небо почернеет и в темноте ночи заживут ночные обитатели мира. Сумерки. Когда последний луч солнца исчез из виду заклятие, наложенное на Рису потеряло свою силу, спадая, и в сумерках изящное хрупкое тельце кошки плавно и быстро становилось не менее изящным девичьим. Разве что не пушистым. Оттого во сне оно мерзло и по-кошачьи инстинктивно жалось к теплому телу рядом. Превращение не было болезненным, в чем Рисе просто необыкновенно повезло, в отличие от чудовищ-оборотней. Риса обычно даже не замечала что это происходит, если чем-то была увлечена. Однажды даже влипла в дурацкую историю… но пока все разрешалось более-менее хорошо. Спали конечно не все, время было еще не заполночь, но кому интересно что там происходит у решившего поспать барда? В темноте врядли кто-то станет приглядываться, врядли разглядит рыжие волны волос, разметавшиеся по мокрой траве. Да и мало ли… Так наступила ночь, дав еще больше холода и влажности. Моросил промозглый дождь. Холодные капли падали на обнаженные плечи молодой девы, в конце концов заставив ту дрожать и полураскрыть сонные глаза, словно в каком-то полузабытие в котором все было далеко и бессмысленно. Лютик был рядом, под тем одеялом, под которое она заползла еще кошкой. Облегченно вздохнув, промокшая и продрогшая нимфа придвинулась вплотную к барду, уткнувшись в его плечо и непроизвольно закинув одну из ножек ему на бедро. Ничего постыдного для кошки, коей Риса себя все еще считала. Ей, в принципе, было невдомек откуда по плечам струятся влажные рыжие волосы, а Лютик вдруг перестал казаться огромным человеком-великаном, что мог спрятать ее запазуху.
Менестрель Лютик: Все в этой жизни случайно. Случайно вы находите на улице дорогую вещь, случайно встречаете любимого человека на улице под дождем и остаетесь с ним навеки. Случайно покупаете старинное потускневшее кольцо за пять медяков, которое вдруг оказывается всесильным артефактом. И все это происходит с вами случайно. Так думают многие. Но далеко не все. Встречи, которые меняют жизнь один раз и навсегда происходят далеко не случайно. Встреча Лютика и Геральта координально поменяла жизнь тогда еще юного барда, которого белоголовый ведьмак спас от братьев одной девушки из деревушки. Не случайной была встреча Рива и Эсси Глазок - жаль, что сказка красивой не вышла. Не случайно в лесу Брокилон менестрель сел на то, что принял за вражескую стрелу... И что на самом деле оказалось кошкой. А кошкой ли? Целый день он думал, что так. Но как только лучи солнца погасли и весь мир окунулся в темноту, кошка стала прекрасной девушкой. Но Лютик сего превращения не видел. Устав в дороге * а честнее будет сказать - по закону подлости* бард заснул, погладив кошку перед сном. И теперь ему снился чудесный сон, где под звуки его лютни танцевала девушка, рыжая как огонек и изящная как кошка. Гибкая, быстрая, веселая, она казалась ему прекрасней всех на свете. Улыбка пробежала по губам поэта, когда обняв девушку во сне, он спросил. - А как имя твое, красавица? - Риса - был ответ. - Или ты не узнал меня? И тут сон показался Юлину немыслимым бредом. Кошка стала человеком? Разве такое возможно? Хотя... только во сне... Неожиданно для самого себя, Лютик проснулся... И почувствовал, как что-то теплое, приятное * и конечно, по ощущениям* такое знакомое прижимается к нему, согревая его ночью. Конечно, Лютик узнал теплоту человеческого тела... Но первым вопросом был лишь один- а кто она? Аккуратно повернув голову набок, Лютик, привыкнув к темноте, увидел копну огненнорыжих волос и чуть было не вскрикнул. Девушка из сна... Разве может такое быть? Или он все еще спит. На щеку падали капельки дождя... Холодные, мокрые капли... Нет. Это был не сон. Рядом с ним была Она... Кто она? Вопрос хороший, но менестреля он волновал сейчас мало. Увидев, что девушка зябнет, Юлиан накрыл ее плечи одеялом. Пусть спит... Менестрель внимательно запоминал каждую черточку лица девушки, стараясь сохранить ее в памяти.. Для чего? Хотя бы ради той же баллады.
Айрон: Взгляд чародейки на сие трогательное действо никак нельзя было назвать умилительным. Пешие переходы были пустяком в сравнении с тем, как её выматывала помощь беженцам. Поначалу её боялись. Крестьянки перешёптывались, сторонились и боялись даже заговорить. Всё изменилось в один день... Девочка, на вид лет шести-семи, устала идти по тропе, поднимавшейся в холм, и Золтан услужливо посадил её на лошадь, а сам пошёл рядом, держа поводья. Тут из-под камня выползла змея - не ядовитая, обыкновенный уж, но этого было достаточно, чтобы конь встал на дыбы и сбросил ребёнка. Открытый перелом ноги был столь ужасен, что накладывать жгуты смогли только Геральт и кто-то из краснолюдской компании, у остальных не хватало нервов и смелости, чтобы на это глядеть. Проведя бессонную ночь у наспех сооружённых носилок, чародейка максимально естественными средствами (травами, собранными в лесу) и лишь в конце, зная, какую реакцию это вызовет у матери девочки, прибегнув к магии , срастила кости и заживила рану. Наутро девчурка уже смогла ходить, а через день бегать. Отношение к Айрон изменилось координально. Поначалу она была этому рада, но потом у каждого обнаружилась добрая сотня проблем, которые решаются исключительно магически... И вот, донельзя измотанная, она была разбужена тревожным внутренним колокольчиком, оповестившем её о происходящем в непосредственной близи событии. Отлично, значит, заклятье заходящего солнца... Паршиво, конечно, но поправимо. - думала она, наблюдая за реакцией менестреля.
Риса: Девушка-видение? Или реальность? Что бы думали вы на месте Лютика? Может быть, кто-то бы даже вскочил и потребовал объяснений. Да даже наверняка. Но вместо этого менестрель просто наблюдал, не смея разрушить хрустальный сон явившейся перед ним девы. Думала ли Риса когда-нибудь, что от нее – какой-то простушки что пасла овец – у знаменитого барда пойдет кругом голова? Скорее всего, ответ очевиден. Но жизнь ведь полна сюрпризов… больших и маленьких. Лютик накинул на нее одеяло. Девушка благодарно что-то мурлыкнула в полудреме, еще плотнее к нему прижавшись. Так затихла на несколько минут… а потом, открыла глаза. Ее сон как рукой сняло. Разбуженная его действиями она поняла… поняла что пора паниковать! Риса стала собой. Сердце бешено забилось в груди, словно загнанная в угол мышь. Ее красивые глаза были раскрыты в изумлении. Бард смотрел на нее, словно считал все пятнышки-веснушки на крыльях ее носа. И тогда она не выдержала. Слишком уж напряженная была тишина. Потом она заметила еще один взгляд – магички. И какие-то инстинкты, испуг, страх… заставили ее моментально выбраться из тепла, вскочить на ноги и убежать. Одеяло рыжая нимфа унесла с собой, скрывшись из виду. Все произошло настолько быстро, что она и сама не соображала что делает. Ну куда она побежала? До первой же шайки мародеров, что ее изнасилуют, а потом и прирежут. Вокруг война. Вокруг смерть. Жестокость. А она, хрупкая девушка, одна имеет ли много шансов на выживание? Но между тем Риса бежала во мрак, робко кутаясь в унесенное с собой одеяло. Темный лес ее пугал и подгонял лучше кнута. Девушка не разбирала дороги, пару раз спотыкалась, но продолжала бежать.
Айрон: "Ох, какие мы впечатлительные..." - улыбнулась чародейка и, зевнув, потянулась. Не спеша, будто всё происходящее было в порядке вещей, Айрон сложила ладони и зашептала заклинание, глядя вслед убежавшей девушке. В проитивоположность формуле поиска пути, это должно было не просто запутать беглянку, но спустя неполные пол часа, как только она начнёт себя чувствовать в относительной безопастности, привести её обратно. - Ну, поэт, как тебе сюрприз?.. - обратилась магичка к барду, повернувшись к нему лицом.
Менестрель Лютик: Лютик был чрезвычайно удивлен. Как? Куда? Почему!? То ли девушка, а то ли виденье... А была ли она? Лютик поежился от холода. Без одеяла холодно. Значит была. Все мысли промелькнули в голове моментально. А в следующий миг поэт подскочил и рванулся вслед за девушкой-кошкой. - Стой, подожди! -ветки нещадно хлестали по лицу и телу. Менестрель не обращал на них внимания. Он не думал вообще ни о чем. Не думал, что бежит в лес полный опасностей, полный мародеров и войск. Просто не думал ни о чем. Кроме кошки.
Ведьмак Геральт: Геральт не спал этой ночью. Что-то мешало, ведьмак не мог понять что именно. Сей факт жутко обрадовал Золтана, который тут же постановил, что быть ведьмаку ночным дежурным. Геральт не возражал. В конце концов, можно было побыть одному, посидеть у костра, все обдумать. А темы для раздумий имелись. Надо было решать, что делать с приставшей к ним чародейкой, бардом... Лютик известный упрямец и упрямится будет до последнего. Или до первой стрелы в живот или удара мечом... Ведьмак отогнал неприятную мысль. Посторался отогнать, но та уходить не желала. Геральт не исключал, что к этому все и придет. И боялся этого. Лютик не понимал, или понимать не хотел. Пока им везло, но долго ли будет продолжаться это везение? Чародейка... Ее мотивы совершенно не ясны. Возможно, она тоже ищет Цири, чародейки наверняка ее ищут. А эта эльфка вполне подходит на роль такой шпионки. Только дай повод, я не упущу шанса... От размышлений Геральта твлекло какое-то громкое шебуршание. Чуткий ведьмачий слух уловил все детали. Не менее острый ведьмачий взгляд заметил мелькнувшую меж деревьев фигуру. Геральт немедленно вскочил на ноги. Колено вспыхнуло рекой болью. Возглас Лютика заставил со всех ног рвануть в его сторону. Поэт, внезапно сорвавшись с места, помчался в лес, не прекращая кого то звать. - Стой, Лютик! Стой, черт тебя раздери! Ведьмак знал, чем грозит ночной лес. И всей душой надеялся, что Лютику, как всегда, повезет.
Некто: Звери шли парой на расстоянии около тридцати шагов друг от друга. Довольно крупные, ростом с доброго оборотня, но костяком изящнее, хрупче, легче… словно были созданы для бега. Неудачное беженцы выбрали место для ночлега. Но звери не щадили никого, потому тут и было немного спокойнее, ни простых людей, ни нильфгаардских конников. Твари охраняли то, что им приказано было охранять, не подпуская никого. И ничего более. Острые когти, позволяющие при желании часами держаться на отвесной скале, пасть увенчанная острыми клыками, толстая закостенелая кожа-чешуя на черепушке, ядовитое жало на хвосте, невероятное чутье и прекрасное зрение, а главное – нечеловеческая реакция вкупе с невидимостью делали их очень серьезными противниками. Но были конечно и слабые стороны, они были несовершенны. В частности, как и любую нежить их присутствие можно было обнаружить как ведьмаку, так и магу. Сутулые силуэты скользили во мраке леса, легко касаясь земли. Они учуяли незваных гостей и приготовились к ужину. Одна из тварей нырнула в лес, ориентируясь на запах и слух. Голоса… мимо побежала какая-то девчонка за которой неслись двое мужчин. Тварь облизнула морду шершавым языком и приготовилась напасть… она не выдавала себя ни единым движением. Пожалуй, ведьмак был как нельзя прав… не стоило его другу соваться в ночной лес. Вторая же тварь без команды принялась преследовать убегающую девицу. Послышался шорох шагов на лесной подстилке. Но сзади не было, казалось, никого. Да и что разглядишь в лесу, ночью, путаясь в ветках…
Мильва: Мильва выругалась сквозь уже прерванный сон чьими-то криками. Сначала дикая возня, потом голос поэта... Лучница могла ошибаться, но голос Геральта она узнала сразу: - Стой, Лютик! Стой, черт тебя раздери!... Мильва моментально села, пытаясь разглядеть то, что происходит. На мгновение закружилась голова, но девушка быстро взяла себя в руки и попыталась встать на ноги. Попутно она уже успела разглядеть убегающего в сторону леса Лютика, и направляющегося вслед за ним Геральта. И чародейка. Мильва упорно не могла сообразить, что происходит. - Он что, совсем белены объелся? На кой черт его понесло в этот лес? Когда лучница наконец встала на ноги, голова закружилась еще больше. Чтоб тебя... Было очевидно, что ночь предстоит быть долгой. Было не похоже, чтобы Лютик побежал в лес по нужде. Все гораздо серьезней. Мильва накинула на плечи плащ; следом - колчан со стрелами. Все происходило автоматически, в доли секунд. Затем лучница молча подошла к Геральту, все еще держа себя в руках, и пытаясь ясно соображать. Самочувствие было не из лучших.
Айрон: Даже не пытаясь остановить барда, стартанувшего за Рисой так, будто ему ноги скипедаром намазали, чародейка оглянулась на остальных спутников. Компания краснолюдов и беженцы мирно спали, не в пример ведьмаку, едва не повалившемуся наземь от боли в коленях, и лучнице, чьё незавидное положение с каждым днём становилось всё более незавидным. Впрочем, пока всё бло на уровне предположений. Вот если бы осмотреть её ближе... Пока Рино прикидывала, когда вся странная компания завернёт обратно, опасность уже кралась сквозь чащу. Это ощёщение нельзя было спутать ни с чем. Словно ты ещё не укололся, но уже чувствуешь острие лезвия в считанных миллиметрах от своего лица. - Мильва, Геральт, в лесу кто-то есть, - чародейка, тут же оказавшаяся на ногах, подбежала к ним. - И это не люди и не скоя'таэли, - кивком указав на чуть завибрировавший медальон Гвинблэйда, она пошла впереди, снимая с предохранителя Силу как механический арбалет. Лютик не должен был уйти далеко. Да и девушка не до конца привыкла к человеческой ипостасии.
Ведьмак Геральт: Предупреждение магички было излишне. При первой вибрации амулета Геральт тут же остановился. Эльфийский гвихир с легким шипением покинул ножны. Ведьмак предполагал, кого можно встретить в этих лесах. Доводилось бывать здесь, но это было давно, возможно, десяток лет назад. За это время многое могло измениться. - Стой на месте... - тихо пробормотал Геральт, обращаясь к чародейке. Вокруг стояла абсолютная тишина. За спиной ведьмака хрустнула ветка. Геральт отскочил в сторону в полуобороте, выбросив руку с мечом в сторону предполагаемого противника. Размытая тень ловко приземлилась на траву, и в следующую секунду атаковала снова. Мгновенно. Ведьмак повторил маневр, но на этот раз острие меча встретило легкое сопротивление. Издав тихий писк, бестия скрылась в лесной тени.
Айрон: Отметив про себя, что рассказы о скорости и умении ведьмаков если и привирают, то несильно, магичка усмехнулась в ответ на комментарий Геральта. Она не самоубийца, чтобы соваться под клинок. К тому же с места ей удалось детальнее определить природу твари - теперь Айрон могла различать следы и направление существа, только они оказались вовсе не утешительными. - Геральт, эта чертовщина догоняет поэта и Рису, - торопливым взглядом обратилась магичка к Белому Волку
Менестрель Лютик: Менестрель бежал и не думал ни о чем. И конечно же, тень, которая скользила меж деревьев чуть с боку от него, не видел. Он пытался догнать девушку, пытался остановить ее. И не мог. Слишком быстрой была она, слишком верткой. Она скользила меж деревьев, зарослях можжевельника и различных кустарников. А потом исчезла. Просто исчезла. Лютик бежал, подгоняя себя. Вперед, только вперед. Он не мог потерять стройную женскую фигурку, просто не мог. То ли девушка, а то ли видение... И тут поэт выскочил на небольшую лесную полянку... И не мог не вскрикнуть от картины, что предстала пред его глазами. Он нашел девушку... К сожалению, слишком поздно. Риса лежала распростертой на земле, беспомощно раскинув руки в стороны. Хрупкое, нагое тело с белоснежной кожей... Бедняжка была мертва. Мертва всего лишь минуту, но жизнь уже успела покинуть ее, то ли кошку, то ли девушку. Тварь, внешне схожая с волком, только гораздо больше, с чешуйчатой головой, еще раз рванула белоснежную шею, оставляя страшную, кровавую рану и подняла морду на писк, который издал менестрель. С пасти чудовища капали маленькие алые капельки. Желтые глаза горели диким, не принадлежавшему этому миру, огнем. Зверь издал странный звук, который был то ли рыком, то ли тявканьем, а потом бесшумно рванулся на барда, который беспомощно застыл на месте. Лютика спасла лишь реакция, которой бы позавидовали многие фехтовальщики. Менестрель правильно оценил ситуацию и, рванувший в спасительный лес, успел прыгнуть, схватится и подтянуться на ветке дерева. У страха глаза велики, а уж сил и возможностей он придает - небывалые! Однако, менестрель успел лишь в последний момент - пасть чудища клацнула всего в сантиметре от ноги барда. Юлиан ловко полез вверх, стараясь быть от монстра как можно дальше. Но это получалось с трудом. Зверь раз за разом прыгал, выл, бегал кругами вокруг дерева, пытаясь забраться на дерево. А спустя какое то время, к нему присоединилось второе существо, идентичное первому. Юлиан пытался понять, что же случилось. Сердце бешено колотилось в груди, пытаясь порвать грудную клетку и выпорхнуть на волю.
Айрон: Не обращая внимания на колкие ветки, свирепо хлещущие Рино по лицу, она побежала к месту, где концентрировалась энергия этих существ. На крохотный пятачок, не занятый кустарником и подлеском, она выбежала в тот самый миг, когда Лютик чуть не лишился ноги. Слава богу, барду хватило ума забраться на дерево - теперь вся площадка была в её распоряжении. Прижав руки к груди, Айрон забормотала заклинание. вся прелесть обыкновенного силового шара в том, что чем дольше его создаёшь, тем сильнее заряд, но пустить его можно в любой момент. Пока время было - монстры были заняты попытками взобраться на дерево, заведомо тщетными: когти, хоть и острые, были слишком длинными. Именно поэтому по деревьям не могут карабкаться взрослые львы.
Менестрель Лютик: Звери устали. Хотя нет. Они просто выбрали иную тактику. Вероятно решив что, менестрель не птица и летать не умеет, рано или поздно он слезет сам. Или упадет. Поэтому они просто улеглись у дерева. А Лютик на дереве проклинал всех богов, Вечный Огонь и всех, всех, всех. А в первую очередь - себя. "Дурак! Идиот! Павлин!" - думал менестрель, пытаясь держаться за ствол двумя руками. Ветер пронизывал до костей, и вскоре, менестрель начал отстукивать зубную дробь, словно кастаньетами. А звери не спешили уходить. Один из ни встал, потянув ночной прохладный воздух носом... и издал короткий рык в сторону кустов. А затем рванулся в направлении чародейки, которая пряталась в кустах, на противоположной стороне поляны.
Айрон: Ожидая этого решительного броска уже с минуту, Айрон успела уплотнить шар. Как это часто бывало - слишком сильно... "Синдром кошки", так однажды назвала эту болезнь Филиппа Эйльхарт. А именно болезнью подобное и является. Сильные выплески или недостаточный эффект... Кошки - единственные существа, кроме разумных рас, способные вбирать в себя энергию, но тратить её они как правило не могут. Вот и выходит, что сила иногда встаёт на предохранитель, а порой вырывается мощным потоком. Шар напоминал сгусток жидкого серебра, в котором бегали синие искры. Медленно, почти нежно он коснулся твари. Зверюга, с жутким потосторонним воем отлетев к ближайшему дереву, надломила спиной ствол. Сосна, жалобно простонав, начала крениться...
Менестрель Лютик: вторая тварь, поматала головой и также рванулась на чародейку. Лютик заскрипел зубами и посильнее вцепился в ствол. Слава богу, дерево подало не его. Хотя, может быть и не слава богу. Тварь резко набирая абороты неслась к странной девушке с фиолетовой прядью волос, оскалившись и высунув кроваво-красный язык.
Айрон: Время, время, время... Липкое и тягучее, как наваристый кисель. Отдалённый шум в ушах. Сердцебиение. Тук... Зверь при беге вскапывает рыхлую землю острыми когтями. Тук... Сосна поёт подобно морской сирене, накреняясь несколькими метрами правее чародейки. Тук... Надо успеть. Рванувшись с места, Айрон перепрыгнула через корягу и понеслась прямо под падающий ствол. Чудовище, ни секунды не потратив на разворот, сменило направление. Тук... Тень дерева уже падает в считанных сантиметрах от магички, придавая малахитовой траве оттенок гнили. Тук... Волк опускает голову и готовится к прыжку, его мышцы рельефными буграми проступают под кожей, мех встаёт дыбом. Тук... Злобное рычание девушка уже чувствует спиной. Тук... В последний миг пришлось пригнуться, но рубеж удалось миновать. Рык прервался ударом. Насмерть тварь не придавило - слишком далеко от верхушки, и удар вышел несильным, - но зверюга была обездвижена и теперь жалобно скулила, пытаясь огромной вытянутой пастью достать до дразняще качающейся ветки. Тяжело дыша, Рино облокотилась спиной о дерево и тихо простонала на Старшей речи что-то отдалённо напоминавшее молитву.
Менестрель Лютик: Пальцы Лютика непроизвольно разжались и бард рухнул с дерева прямо в заросли можжевельника. К счастью - ничего не сломал, только примял травы, можжевеловы кусты, получил пару ссадин-ушибов и порвал куртку. Но в целом, был жив и здоров, только немного не мог прийти в себя после случившегося. Лютик отряхнул штанины, осмотрелся по сторонам. Тварь рычала, рвалась и пыталась вырваться из плена, но все было тщетно. А вот магичка выглядела не лучшим образом. Поэт оказался около нее в два скачка. - Ты в порядке? Дерево тебя не зацепило? - Менестрель быстро окинул фигурку чародейки беглым взором, отмечая, что крови нет. Она была цела... просто устала. Не каждый день спасает безумные бардовские головы. - Я... слушай... Спасибо тебе.- он говорил искренне и открыто. Быть может, впервые в жизни.
Айрон: - Не стоит... - в горле пересохло и Айрон, наконец-то имея возможность вздохнуть, согнулась в позыве кашля. Кляча страрая... Отбегала своё. Но стоило ей поднять глаза и встретить сочувственный взгляд барда, как на молодом, зарумянившемся от бега лице заиграла улыбка. И словно кто-то тронул давно забытую и упрятанную глубоко внутри струну. И даже мелькнул фантом сожаления, что менестрель не придержал её за руку, не помог встать... Отрицание. Резкая, стальная мысль. Самостоятельность. Обернувшись в направлении лагеря, Рино проговорила: - С Геральтом надо что-то делать... Искать лекаря. Иначе боль в коленях его доканает, - сменив тему на более безопасную, она тут же почувствовала, как болезненная горечь сомнений отступает на задний план.
Менестрель Лютик: Менестрель послушно кивнул. На секунду, на маааленький миг ему показалось, что чародейка...стала иной. Мягкой, теплой и... Больше эпитетов не мог найти даже бард. Но всего на секунду, только мимолетно промелькнуло такое лицо Айрон, а потом разум и осмысленность вновь овладели эльфкой. - Да, ты права. Надо его лечить... Лютик остановился в нерешительности. Обернувшись назад, посмотрев на труп Рисы, девушки-кошки, что лежал, окрашивая ночную серую траву в карминовые цвета. - Ее нельзя так оставить - прошептал он - Нельзя.
Айрон: - Геральт сказал бы, что смерть - всегда смерть, - тихо откликнулась девушка, окинув взглядом безжизненное тело. Хотя нет, безжизненны обычно те, из кого жизнь ушла сама... У Рисы её выдрали с корнем, не оставив ни малейшей возможности на спасение. Созерцание рваных клочков некогда прекрасного тела не вызывали у Айрон никак эмоций, она видела лишь жуткую дыру в душе, словно прожжёную чужеродным вторжением, и от этого бегали по телу ледяные иглы омерзения. - Нет, нельзя... Люди привыкли предавать умерших земле. Думаю, нам есть, чем заняться до рассвета.
Менестрель Лютик: К горлу подкатил тяжелый комок... нет, не слез. Он был мужчина, несмотря на всю артистичную натуру. Лютик бы никогда не показал миру своих слез. Он был менестрель, шут, певец толпы, а они должны даже смерть встречать с улыбкой. Но почему именно сейчас сердце так предательски сжималось глядя на взгляд прекрасных глаз, смотрящих в никуда, глядя на лицо, которое исказила предсмертная мука. И даже несмотря на то, что жизнь уже покинула ее, что тело ее уже деревенело и кровь отхлынула от лица, кожа становилась синей, Риса была... была все той же кошкой... Кошкой, которой никогда больше не стать человеком. Юлиан отвернулся, стараясь скрыть свои глаза. Но голос поэта не дрожал - он был подчинен своему хозяину до конца. Потом он подошел к мертвому телу, лежавшему на холодной как лед ночной траве и, проведя ладонью, закрыл ее глаза. Ладонь, рукав рубахи окрасились цветом бордо. "Спи спокойно, спи, дева-кошка. И пусть над головой у тебя всегда шумит вековой лес, такой спокойный и безмятежный. И пусть тебе снятся прекрасные сны. Сны, в которых ты счастлива." Повернувшись и подняв взор на чародейку Лютик долго не находил слов. А потом все же нашел. - Ты можешь... наколдовать лопату? Он похоронит ее. Похоронит сам. Отдаст долг. Долг чести. Долг, который был на нем после того, как его рука впервые коснулась её.
Айрон: Задумавшись на мгновение, она вздохнула. Коротко, почти незаметно. Её тяготили переживания... друга. Не спутника, не знакомого, и теперь даже не "поэта", как она частенько называла Лютика в мыслях. Друга, человека способного чувствовать. Как знать, может, если бы не удачное стечение обстоятельств, его одежда была бы теперь окрашена её собственной кровью, не так сильно отливавшей баргянцем. - Материализация - не самый простой процесс. Если пожелаешь, я как-нибудь тебе объясню, - спокойствие, вызванное возможностью что-то обещать, что-то планировать, помогло ей найти верное решение. - А пока... Пусть земля сама её примет. Давай вот сюда, к дереву... Весной здесь растут "кошачьи лапки", - давнее, почти забытое воспоминание из детства: светло-сиреневые цветы, по краям колючие, а в серединке мягкие, как шерстка маленького котёнка.
Менестрель Лютик: Менестрель повиновался покорно. Он даже не замечал того, что вся рубаха его была в крови. Он не замечал того, что голос его предательски дрожал... А по щеке невольно бежит капелька.... Медленная, горячая капелька, она обжигала его, пронзала до глубины души. Он опустил мертвое тело у дерева... Отступил на пару шагов. Ему было... стыдно. Стыдно как никогда в жизни. И... он чувствовал, что безумно благодарен этой невысокой чародейке, холодной и неприступной снаружи и такой... такой человечной внутри. Благодарен не за свое спасение... за то, что она делала... Делала для чужого ей существа, которое уже мертво. Он был благодарен. - Ты... я не думал... Айрон, спасибо тебе.
Айрон: Мягко опустившись на одно колено, Рино коснулась ладонью земли и зашептала формулу на Страшей речи. Хотя ветра не было, кроны деревьев и кустарник хором вторили ей. Тихий, мерный шепот леса и удивительно живо звучащие слова пробуждали ото сна скрытую силу земли. Почва под телом Рисы зашевелилась и стала опускаться. Это не было похоже на зыбучий песок, скорее на ровно уходящую вниз платформу. Ковёр листьев прощался с погибшей, деревья скорбели по ней. Но вот уже и макушка девушки скрылась в нише, и поверх тонкими струями ровно сыпалась земля. На едва заметном пригорке взошли маленькие росточки. Последние слова чародейки походили на пение. Крохотные бутончики распустились круглыми сиреневыми цветками, устремившими взгляды маленьких головок вверх, к вожделенным проблескам солнца, едва пробивавшимся сквозь густую листву. - Dearme, luned... Спокойной ночи, девочка...
Менестрель Лютик: Лютик повернулся и неспешно пошел прочь... слова были теперь просто лишними - Айрон сделала все, все, что могла... И менестрель был благодарен. Благодарен и тронут до глубины души. Риса ушла из мира навсегда... Лютик не мог не грустить. Такой уж был Юлиан. У него была множество женщин, со многими он переспал и каждой из них он отдал частичку себя. Частичку души. Между ним и Рисой связи не было. Никакой. Человек и кошка. И все же сердце Лютика готово было плакать... Больно видеть смерть слабых... Больно видеть смерть тех, кто никому не делал зла. Юлиан прислонился к дереву. Рука его легла на ствол стройной сосны, глаза прислонились к рубахе, пропитанной кровью. Суровый мир, настолько суровый, что поэзии тут не место. Слишком больно все, слишком. Как плохо. Но нужно идти дальше. Ему нельзя сдаваться, просто нельзя.
Некто: Геральт из Ривии. Ведьмак. Геральт проклял все на свете. Начал он с собственного колена, которое скрутила нежданная боль и окончил Лютиком, его бабами и некоторыми ругательствами, которые касались лично непонятных существ, напавших на них в ночи. Совладав с болью, ведьмак устремился в лес, где слышался шум борьбы, визг и тявканье чудовищ. Меч не мешал - наоброт, ускорял движение. Но Геральт опоздал - все было кончено. Лютик и Айрон были целы... Один из зверей лежал придавленный к земле стволом дерева, второй был размазан по стволу соседнего. Его дымящиеся кусочки говорили о том, что без магии тут не обожлось. Странной девушки по близости видно не было. Геральт кивнул, проходя мимо Айрон. Не в его правилах было хвалить и говорить комплименты - ведьмак этого просто не умел. Похлопав по плечу Лютика, пытаясь его преободрить, ведьмак подошел к твари, придавленной деревом и закончил начатое. Голова зверя покатилась по земле, орашая ее карминовой краской... - А теперь в лагерь... все вопросы оставим до утра. Ведьмак пошел назад, уверенный в том, что нужно теперь дежурить каждую ночь - набеги чудовищ могли повторятся.
Айрон: - Вот что бывает, когда за дело берутся любители... - даже в усталом тоне магички сквозили нотки презрения. Вынув из-за голенища кинжал, она подняла гову зверя, держа её на расстоянии, чтобы не заляпаться. Вот тебе и "нежные, хрупкие создания". В такой ситуации и у бравого детины могли бы сдать нервы и скрутиться в комок желудок, а девушке хоть бы хны. Осторожным, почти нежным движением она сделала скальпированный надрез у верхних и нижних век и вынула глаза твари, на удивление почти обескровленные. Та же участь постигла и выдающиеся вперёд клыки. Глазные яблоки сгодятся в качестве католизатора для многих полезных зелий, а в клыках содержится концентрированный кальций - специфический, но действенный реагент.
Менестрель Лютик: Лютик обернулся и посмотрел на это... со спокойным чувством. Чародейка просто работала... Вероятно, Геральт бы тоже извлек все необходимые ему ингредиенты... Но видимо, ведьмак устал. Проклятое колено не дает бедняге спокойной и мирной жизни. Ох, если бы только Лютик умел врачевать - он бы сделал все для друга. Но увы... Балладой телу не поможешь. Подойдя к Айрон, Лютик решился тронуть ее за плечо. - Он прав, мы должны идти... Ты ели на ногах держишься, а все возишься с этой гадостью. Лютик говорил то, что видел. Хотя, он себя чувствовал едва ли не лучше, чем после бочки браги. Ноги не хотели слушаться, голова болела, настроение было премерзкое.
Айрон: Аккуратно разместив ингридиенты в мешке, Айрон вытерла руки платком с инициалами Ф.Ф. и лишь после этого соблаговолила ответить. - Я тебя не задерживаю. Пару лишних часов сна я смогу отвоевать у краснолюдов, остальные спутники идею поддержат. Если ты забыл где лагерь, не беспокойся - заклинание ещё действует, в любом случае выйдешь туда, - не без язвительности проговорила чародейка. Годы тренировки воли, испытания, да что там, настоящие пытки магией, обучение и контроль... И нате, пожалуйста - сонный виршеплёт с полувзгляда видит в ней уставшую девчонку. Годы уже не те... - назойливая мысль сразу была послана в дальний уголок сознания, но не изгнана вовсе. Взгляд невольно опустился на вышитые на окрасившейся багрянцем ткани буквы.
Менестрель Лютик: Слова кольнули слух... Немного грубо, немного сухо. Но не сильно. Лютик виновато улыбнулся - да, он был для нее чужим, был человеком, т'хойне, врагом. Был никем. И не время и уж тем более не место становится друзьями в ночном лесу, где пять минут назад случилась кровавая драма. Лютик повернулся на пятках и зашагал к лагерю. Он не замечал ничего, просто брел своей дорогой. Пару раз спотыкнулся, один раз упал, но поднялся и продолжил свой путь. Вернувшись в лагерь, менестрель сел на лежанку, которою соорудил еще вечером. Одеяла не было. Было холодно. Менестрель сидел, положив голову на колени и обняв ноги. Скоро, спина его затекла, глаза смотрели в никуда, в ночную тишь...
Айрон: Несмотря на рассчётливость, холодность, выдержку, было в эльфийке множество черт... чисто женских. Говорить "нет", когда хочешь сказать "да", жалеть о собственных поступках спустя всего пару мгновений, обижаться на что-то, уже позабыв повод и прощать, когда прощения у тебя просить и не собирались. Вот и теперь, уныло бредя по тропинке обратно к лагерю, она чувствовала себя полной... Нет. Ей просто было... Нет. В общем, так и быть, в ситуации она была неправа, впрочем... Нет. Она была неправа. Тихонечко подойдя к менестрелю, Айрон нерешительно протянула руку, чтобы коснуться его спины, но в последний миг сжала пальцы в кулак и отвела. Вместо этого взяв плащ, уже не так бесшумно, хотя бард ушёл в себя и всё равно не обратил на шорох внимания, девушка накинула его на плечи Лютика и села рядом, прижавшись к юноше тёплым боком.
Менестрель Лютик: И все же, он вздрогнул. Почувствовал тепло, тоненькие, холодные пальчики. Тепло тела... Было приятно. Приятно и Лютик этого не таил. Ни телом ни разумом. Но найти силы на слова было негде. "Спасибо" - сказал он только внутренним голосом. А затем немного поправил плащ, прихватив им еще и Айрон. Когда рядом, когда есть опора и поддержка - все легче. Даже дорога на тот свет. Солнце постепенно вставало над верхушками леса. Лютик улыбнулся. Наверно, вымученно. - Рассвет - это было очевидно, но слова слетели с губ. В эту ночь спали все плохо. Не заснул Геральт, беспокойно ворочалась Мильва. И на утро даже Золтан Хивай не помочился, как обычно, в костер. Все было... Не так.
Айрон: - Собрались, поднялись, так-растак!! - громогласно командовал кто-то из бородачей. Беженцы подкреплялись остатками ужина, кто-то сматывал тюки с вещами, кто-то седлал коней... Коллективная деятельность объединяла. Тихо зевнув, чародейка по-кошачьи потянулась... разве что, не мурлыкнула. Приход нового дня всегда значил для её народа начало чего-то светлого и радостного, вчерашние беды отступали далеко в прошлое, оставляя лишь ещё один виток событий на цепкой эльфийской памяти. С каждым днём становилось всё холоднее, это было заметно по фигурным облачкам дыхания, уже не так рьяно рассеивающихся в утреннем воздухе.
Мильва: Лучница не понимала, что происходит. Минуту назад она стояла, готовая ринуться на помощь, а теперь... Она лежала на земле. Голова раскалывалась, а в глазах все еще было темно. Что произошло до этого момента, Мильва даже не думала. Она снова начала корить себя за свою слабость. В мыслях были только нецензурные слова. На губа - стон. Попытавшись встать, лучница выругалась, на этот раз вслух. прошу прощение за отсутствие, сделала вид, что мильва упала в обморок..оО надеюсь, с пивом покатит?
Айрон: Протянутая ей рука принадлежала чародейке, тёмным силуэтом вырисовывавшейся на фоне подсвеченного восходящим солнцем леса. - Давай, поднимайся... - в её голосе не было обычной холодности или неприязни, но что-то настораживающее всё же мелькало в тоне. Вот уж точно, бригада калек... Раненый ведьмак, подбитая недомагичка, поэт и беременная девчонка! Ах да, как я могла забыть - бродячая труппа бородатых спасателей и детский сад на выезде.
Менестрель Лютик: Лютик наконец то встал, с трудом, разминая затекшие ноги. И молчал. Молчал, даже когда его заставили помогать всему отряду собирать вещи, грузить их на телегу и лошадок. Молчал, когда Золтан наступил ему на ногу. Молчал. Ночь сильно ударила по поэту. Она тревожными воспоминаниями била по голове, стараясь подавить барда. Менестрель коротко вздохнул, когда уселся в седло родного Пегаса. Не хватало чего то... И будет не хватать всегда.
полная версия страницы